Он большой и светится

В описании своего детства в крошечной Модене он только подтверждает чистоту образа: сын пекаря, Паваротти обожал гонять мяч и в полный голос распевать арию сердцееда Cuore bellissima — на пластинки  великих итальянских певцов у отца все же хватало денег.

Дальше жизнь становится похожей скорее на фильм-сказку: Лучано победил на конкурсе певцов в соседнем городке и решил учиться настоящему бельканто. Дебютировал в «Богеме» Пуччини, а через четыре года на юного итальянца обратила внимание знаменитая дива Джоан Сазерленд: Лучано был не только бессовестно талантлив, но и вдохновлял крупными габаритами — рядом с Сазерленд редкий тенор мог выглядеть серьезно.

Через год Лучано Паваротти уже пел в цитадели бельканто — миланском театре «Ла Скала», что автоматически причислило его к мировой элите оперных исполнителей. Тенор невероятно красивого тембра сделал его звездой всех самых уважаемых оперных домов — от «Метрополитен» до Штаатсопер. Как-то само собой получилось, что он пел итальянскую оперу. Сначала лирические партии Беллини и Доницетти, потом Верди, много Верди, продвигаясь от лирического амплуа к драме. Слава «короля верхнего до» позволяла ему выбирать лучшие спектакли и лучшие гонорары. Настал момент, когда рамки театра стали ему не нужны.

И вот тут начинается тот Паваротти, который не просто великий тенор, как бы много мы ни вкладывали в это определение, а великий промоутер старушки-оперы. Он был идейным вдохновителем «стадионной тройки теноров»: Лучано Паваротти, Пласидо Доминго, Хосе Каррерас. Эта тройка пошла в наступление и создала неведомый до века коммуникаций феномен: сотни тысяч безумных поклонников, миллионы CD-дисков, телетранс­ляции с миллиардной аудито­рией. Он был в авангарде десятка музыкантов, сделавших классическую музыку фактом поп-культуры. И довольно долго, пока голос его не стал терять выдающиеся природные качества, он держал высочайшую планку исполнения. Нормальную для театра, аномальную преж­де для массовой культуры.

Но, став голосом глобализации, Паваротти умудрился остаться стопроцентным итальянцем. Он воспринимается в ряду стабильно конвертируемых итальянских товаров — дизайн, кино, опера, Паваротти. Слыл умеренным сибаритом и неумеренным жизнелюбом, а на седьмом десятке взял и эдак романтично женился на собственной секретарше и завел еще одного ребенка.

Понятно, что маховик стадионы-гастроли-деньги перемалывает даже солнечных и сильных. Откровенно говоря, на прощальном мос­ковском концерте в декабре 2003-го он выглядел натуральной бывшей звездой — двигался грузно, улыбался устало. Выглядело это все удручающе, да и звучало тоже. Но когда он запел народную песенку «Ля гитара романья», зал проняло. Стало ясно, что это тот самый Паваротти, который мог быть героем черно-бе­ло­го итальянского кино. Он остался гениальным мастеровым с кучей проблем и оравой детей. Только теперь у него есть миллиарды и слава.

12 октября Лучано Паваротти исполнилось бы 72 года…

Фото: Peter Marlow/Magnum/Agency.photographer.ru; ANP/Photas; Reuters