Я понимаю воодушевление большинства жителей Крыма, которым представился шанс проголосовать за присоединение к России. Но я совсем не понимаю наши военно-патриотические восторги. То есть любовь к родине понимаю, а вот любовь к войне и к гипотетическому «радиоактивному пеплу» не понимаю ни в какую.
Разница между патриотизмом как любовью и «патриотизмом» как ненавистью диагностируется наличием вранья. Не так давно, когда мы готовили материал про магию судьбоносных 14-х годов в истории России, мне попался на глаза юмористический журнал «Забияка» от 18 сентября 1914 года, который на полном серьезе писал: «Немецкие войска состоят из подонков общества… Если немецкая женщина увидит на улице офицера, она спешит перейти на другую сторону». Вранье, пусть даже невероятно патриотическое, лишает страну разума и силы. Сначала разума, потом силы.
У Даниила Хармса есть очень смешной рассказ «Рыцарь»: «С небывалой легкостью Алексей Алексеевич мог пожертвовать своей жизнью за Веру, Царя и Отечество, что и доказал в 14-м году, в начале германской войны с криком “За родину!” выбросившись на улицу из окна третьего этажа». Герой сначала был патриотом, потом, когда сменились общественные настроения, либералом, а потом и за революцию песенку пел.
На очередном круге истории почти все профессиональные патриоты у нас в прошлом либералы, а в позапрошлом — комсомольцы. В КПСС состояла и одиозная украинская националистка Ирина Фарион, а в Молдавии так вообще среди элиты и политологов хорошим тоном считается не только сменить партбилет, но и поменять фамилию на румынскую. Тут никогда не разберешься, с чем мы имеем дело: то ли с безумным неистовством, свойственным некоторым людям при принятии новой веры, то ли с предательством, возведенным в принцип.
Если брать наше российское вранье в этой информационной войне, то оно отнюдь не безобидно — угрожает живым людям. Это повышает уровень ненависти по обе стороны баррикады, а значит, увеличивает риски кровавых столкновений. Мы и так наделали на Украине себе врагов больше, чем когда-либо.
Из истерики может также сложиться впечатление, что Россия ведет с Украиной войну. Официальная же позиция российского МИДа гораздо разумнее и состоит в том, что Россия не является стороной конфликта. Что конфликт, вызвавший фактический развал Украины и дезорганизацию государства, был внутренний, простимулированным западными странами, поддержавшими боевиков Майдана. И что Россия, напротив, предотвратила кровавые столкновения в Крыму.
Если не врать, эта позиция может стать сильнее на одном перечислении фактов. Крымчане без российского вмешательства получили бы у себя дома «право» убивать друг друга на улицах (как в Донецке, где в столкновениях погиб активист местной националистической «Свободы», или в Харькове, где были убиты из огнестрельного оружия двое людей с пророссийской стороны). Они получили бы все прелести «народных арестов» с унижениями, в которых принимают участие боевики (как в Луганске), а на закуску — законы по переделке москалей в настоящих украинцев.
Лицемерие ложного патриотизма наших спецпропагандистов и сочувствующих особенно заметно на фоне таких, кажется, очень искренних людей, как «народный мэр» Севастополя Алексей Чалый или «народный губернатор» Донецкой области Павел Губарев, который был арестован украинской СБУ за сепаратизм. По риторике (не по смелости) наши крикуны ближе к пророссийским же гопникам-боевикам, виновным, например, в убийстве человека в Донецке. И они вряд ли принципиально отличаются от боевиков из «Правого сектора». Потому что тоже — про ненависть.
