2007, № 31 (173)

Страна очередей

Полностью согласен с автором статьи. Хочу даже назвать это бездействием государственных должностных лиц. Зачастую им выгодно такое положение дел, так как это почва для коррупции. По роду своей деятельности в течение 11 лет я посещаю различные госучреждения и НИКАКИХ изменений в их работе не замечаю.

Сотрудники этих госконтор говорят, что им мало платят и они работают по инструкции.

Еще одна популярная отговорка руководителей госструктур: «Вот, в две тысячи таком-то году выделят нам помещение, добавят штат и все будет лучше». Но проходят годы и десятилетия, меняются руководители, а очередей, госконтор и конторок становится все больше и больше.

Игорь Иванов

Александр все правильно про Новосибирск пишет. У меня рядом с домом юстиция, там очередь с семи утра занимают, а потом весь день эта очередь разбирается друг с другом, кто где стоит и почему кто-то постоянно лезет вперед. То же самое творится и на Державина, где построили новое здание Росрегистрации. Был там два дня назад — очереди нет как таковой, есть блуждающая масса народа, занимающая очереди сразу в пять окон, потому что из десяти работает половина и те с регулярной последовательностью закрываются на «техперерыв». Люди, естественно, мечутся к другим окнам, чем подогревают общее недовольство и раздраженность. Кто виноват? Виноват, как всегда, тот, кто этот процесс должен организовывать и контролировать. Но в том и беда, что такого человека в нашей госсистеме вы никогда не найдете. Нет, и все. Ни по штату, ни по расписанию.

Вся госсистема существует по принципу заградительного барьера. По одну сторону окон ни за что не отвечающие, как правило, хамоватые «слуги народа», по другую сторону — территориально лишенные человеческого достоинства посетители госучреждений. Работа с точностью «до наоборот» — это не я прихожу получить у них выписку или документ, это они мне делают одолжение, что, не повышая на меня голос и не отвлекаясь на перерыв, битых полчаса вручную оформляют какие-то внутренние бумажки.

P.S. Кстати, на «Эксперте» ни разу не доводилось читать статьи о нашей «доблестной» милиции. Неужели нечего писать? А я готов спорить на что угодно, что если один из корреспондентов напьется в Новосибирске и попадет на глаза ментам, то фильм «Улицы разбитых фонарей» он будет вспоминать, как мыльную оперу о белом бычке. Я вот час назад вернулся с оформления протокола на просроченную регистрацию по оружию со своего участка, где на меня ни за что наорали, сунули подписывать обвинения на человека, которого я только и видел, когда его волокли в камеру и били на моих глазах, матерясь в три этажа. Только позже я узнал, что он якобы оскорбил проходящего мимо милиционера и оказал ему сопротивление при задержании, за что мужчину избивали и материли в отделении уже четверо «слуг закона». Как оскорбил и как оказывал сопротивление, можно было только догадываться. Женщину, тихую и опрятно одетую, которая пришла вместе с этим горемыкой, при задержании ударили в грудь, и она все время откашливалась. На меня же наорали за то, что поставил прочерк в недописанных строках в протоколе и с опером стал разговаривать на «ты». Вроде я по закону прав, но в милиции, видимо, «свои законы» и «свои методы работы» с гражданами.

Так что, уважаемые, нам еще долго предстоит бороться с собственной государственной системой унижения человека. Тут системы видеонаблюдения уже не на улицах ставить надо, а в отделениях милиции да во всяких разрешительных и регистрационных учреждениях, чтобы пресекать те беспорядки, которые устраивают государевы люди против обычных граждан. Только кто за всем этим следить будет и наказывать кого надо и как положено? Нет у нас гражданского общества и, к сожалению, не скоро оно появится...

Игорь Фабиан

От редакции

Очереди в различных государственных структурах изначально предопределены хотя бы тем, что государственный (читай — чиновничий) аппарат неповоротлив по определению. В старые времена в порядке вещей было дублирование функций различными подразделениями внутри структуры, что становилось причиной казусов: отвечали за работу все и при этом перекладывали обязанности друг на друга, отсылая просителя или посетителя по инстанциям.

Реформа коснулась многих госучреждений. Казалось бы, благое сокращение штатов чиновников обернулось тем, что нагрузка на людей государевых значительно возросла, а зарплаты оставляют желать лучшего. Обслуживание населения превратилось для чиновника в некий конвейер, за которым личности просителей становятся безликими. Отсюда неизбежно возникающая апатия и отношение к людям как к постоянно чего-то требующей толпе. С другой стороны, грех не воспользоваться случаем удовлетворить просьбу свата-брата за небольшой презент. Но аппетит, как известно, приходит во время еды. Вот и возникает иногда ситуация, когда чиновник предпочитает вначале разобраться с документами за отдельное вознаграждение, оставляя живую очередь на потом. Мол, подождут, никуда не денутся.

Парадоксально, но факт. Повышение заработной платы чиновников, которое хоть и незначительное, но происходит регулярно, — отнюдь не панацея от всех бед. Видимо, действительно чиновный мир — это некая каста, этакое государство в государстве, которое живет по своим законам, изменить которые практически невозможно: ни повышенным денежным содержанием, ни сокращением или увеличением штатов. Хотя и в противостоянии с бюрократами можно победить (а иногда хождения по кабинетам и стояния в очередях действительно можно сравнить с боевыми действиями): лучшее средство в этом — правовая грамотность населения, противопоставить которой чиновникам нечего.

Что касается работы правоохранительных структур, то это тема, действительно, отдельного разговора. Проблемы с содержанием аппарата МВД, задержками заработной платы (если таковой ее можно было назвать) «вымыли» в 1990-х годах из милиции лучшие кадры, которые предпочли искать и нашли работу на гражданке.

В милицию сейчас нечасто идут работать по призванию. Получив мало-мальское образование и имея хорошее здоровье, надеть милицейскую форму — не проблема. Чаще в подразделения, которые непосредственно работают с людьми, идут выходцы из глубинки. Для них работа в органах скорее возможность получить пусть и небольшой, но стабильный заработок, нежели желание решать проблемы людей и бороться с преступностью. А власть, подкрепленная сознанием того, что тебе могут и обязаны подчиняться, очень быстро развращает людей.

Немаловажен и тот факт, что сотрудники милиции постоянно общаются с людьми, далекими от законопослушания. Отсюда и настрой в отношении всех, с кем приходится «работать»: в каждом видится потенциальный преступник, а хамство становится нормой. И получается в итоге, что в посетителях милиционеры, как и чиновники, видят обычный безликий конвейер, в отношении которого у сотрудника в форме есть воображаемое право применить силу.

Но и на зарвавшихся хамов в погонах можно найти управу. Однажды мне довелось стать свидетелем ситуации, когда вышестоящий руководитель милицейского ведомства сорвал погоны с подчиненного за хамское поведение на дороге за рулем автомобиля. Последнего сразу же уволили из органов внутренних дел. Начальник Тогучинского РОВД в Новосибирской области начал борьбу с поборами со стороны сотрудников ГИБДД необычным способом: запретил им иметь на работе более 100 рублей наличности. Прокуратура небезосновательно усмотрела в действиях руководителя превышение служебных полномочий, и дело дошло до суда, но факт остается фактом. Далеко не все сотрудники правоохранительных органов плывут по течению, используя служебное положение по собственному же, порой извращенному, усмотрению.

Александр Широков