Парадоксальный публицист, арт-котировщик Слава Курицын несколько лет назад получил славу модного автора модного романа, написав криминально-наркотическую "Акварель для Матадора". Тогда же он пояснил: "Быть модным - значит дергать реальность за больные жилы". Однако еще более широко он стал известен как активный носитель культуры в массы, как реальным, в форме тех же чтений, так и виртуальным способом. Курицын - автор и ведущий нескольких сайтов, через которые информирует публику о новейших тенденциях в искусстве. В Екатеринбурге его знают: наш брат журналист учился с Курицыным кто на одном курсе, кто на соседних. И помнят: он всегда был неформальным лидером, автором неожиданных идей, способным закрутить вокруг себя пространство, при этом оставаясь как бы в стороне.

- Курицынские чтения помимо вашей инициативы означают и ваши средства?

- Да, это частный проект. Иногда появляются спонсоры, но в основном все строится на гражданской инициативе. Гельман привез выставку, издательство - Проханова, университет предоставил зал.

- Вы намеренно собрали в одну компанию столь разных людей?

- Надеялся, что подерутся, но все прошло довольно мирно.

- Атмосфера скандала должна присутствовать в искусстве?

О-о... У меня сейчас сложная эмоциональная ситуация, хочу тишины. И вообще, художник рисует жопу не потому, что ему хочется скандала, а потому, что интересно. Есть, конечно, личности, для которых творчество - удивить, но это клиника.

Марат Гельман: "Искусство живет энергиями единиц"

В галерее Марата Гельмана в Москве сейчас проходит выставка со значимым для галериста названием "Ненормативная живопись". Материал, который представляет Марат публике, всегда радикален. В Екатеринбург Гельман привез еще и экспозицию карикатур Путина.

- К теме чтений я не мог отнестись всерьез, потому и "пошутил" выставкой. Когда находишься вблизи, а Путина можно считать членом команды ОРТ, смешно слушать научные речи о нем. Если система принятия решений в стране не определена, место для аналитики сильно съеживается. Теоретизировать по поводу Путина преждевременно.

- Я знаю ваше заявление о готовности поддерживать явления единого культурного пространства, но не "местные".

- Да, локальный контекст нас не интересует. Это не географическое понятие. Поясню через лингвистику. "Физик" - это и учитель физики, и ученый. Люди, делающие пейзажи, - это учителя физики. Они хорошо воспроизводят, адаптируют то, что уже создано Левитаном, Поленовым. Да, это профессия. Но к нам отношения не имеет, мы занимаемся фундаментальной наукой. Тем, что движет вперед так называемое современное искусство.

- И шок становится в нем важным инструментом?

- Во времена Рембрандта зритель мог упасть в обморок от силы впечатления. Современный же защищен информацией и равнодушно проходит мимо тысячи картин. А художник жаждет сильной реакции.

- Курицынские чтения тоже построены на реакции зрителя. Но это локальное мероприятие?

- Искусство, в отличие от бизнеса или политики, живет малыми энергиями, энергиями единиц, которые образуют гигантский энергетический сгусток - или ничего. Год-два никто не слышит о Пелевине, а потом он появляется и вокруг него крутятся миллионы. В искусстве заранее не знаешь, когда и где из малого появится большое.

Александр Проханов: "Я боролся с мифами"

Одни называют Проханова "красно-коричневым", другие - героем русского национального сопротивления. Он много лет работал в "Литературной газете", объездил горячие точки того времени: Афганистан, Никарагуа, Анголу. Поддерживал Макашова, ГКЧП, Зюганова, был общественным защитником на процессе Эдуарда Лимонова . Написав около 30 повестей и романов, прославился "Господином Гексогеном", получившим всероссийскую премию "Национальный бестселлер" прошлого года. В романе выведены и слабо завуалированы наиболее заметные личности политического олимпа, начиная с президента прошлого ("Истукан") и заканчивая президентом нынешним ("Избранник"). Заключительная сцена романа: Избранник ведет самолет (страну) и превращается в мерцающее Ничто (пустоту).

Курицын поставил вопрос остро: "Как относиться к не очень хорошим людям, сотворившим шедевр". Однако моральный аспект оказался неактуален. Специалисты проанализировали произведение научно и определили его как продолжение традиций русского романа застойного времени (Бондарев, Белов, Солженицын). Есть проза толстожурнальная, а есть толсто- и тонкогазетная - это литература и публицистика. "Господин Гексоген" не случайно опубликован сначала в газете: он близок к публицистике. Однако по уровню обобщений принадлежит к литературе. Точку зрения на роман высказал и сам автор:

- Я поставил себе целью расправиться с мифами российского сознания. Первый миф - "красный", советский. Сегодня никакого красного мира не осталось, однако люди живут в прежней мифологии и надеются на реставрацию. Второй миф еще более древний - "белый", имперский, монархический. Все большее количество людей в него вовлекаются, но и это реальность несуществующая. Третий миф - еврейский, о иудейском факторе как детерминирующем в истории России и мира. Такие представления мне кажутся устаревшими, нуждающимися в корректировке. Четвертый миф - о государственной машине как некоей мегасиле, способной решить проблемы истории. И его я тоже развенчиваю в романе.

- Однако как политик вы участвовали в создании этих мифов?

- Как политик я был участником многих ярких социальных событий и знаю силу, красоту, интенсивность и израсходованность указанных мифов.

- Какая же национальная идея взамен?

- Существующая реальность страшна и проста. Всей огромностью России завладела группа людей. Ужас случившегося гораздо лучше осознан властью, она спохватилась. Народ же ошеломлен, общество остолбенело. Мы живем в период формирования национальной идеи. То, что сегодня называют застоем, на самом деле тихая тайная беременность. Мне не дожить до рождения, но я жду, когда живот набухнет.