Если честно, я признателен Ивану Давыдову. И нахожу, что написанное им не противоречит тому, что говорил я. Все мы понимаем, что медиаситуация меняется. В сущности, все сводится к трем факторам. Во-первых, создалась полностью рукотворная технологическая информационная среда. Во-вторых, радикально изменились как уровень доступности информации, так и возможность ее распространения. В-третьих, практически любой человек, имеющий доступ к широкополосному интернету, может выступать и как самостоятельное индивидуальное СМИ, и как оппонент любому иному СМИ.
Мы не успеваем осмыслить происходящее. И потому вопросов больше, чем ответов. Технологии развиваются все быстрее и быстрее, причем скорость процесса слишком велика, и даже простое осознание того, какие возможности эти технологии дают, явно запаздывает.
В результате мы оказались в многомерном пространстве с таким количеством переменных, что никакая алгебра, не говоря уж об арифметике, не помогают. Я говорил с одним компетентным математиком и спросил его, а можно ли построить модель современной информационной системы общества с исчерпывающим количеством переменных для анализа. В ответ я услышал то, что и ожидал, – пока нет. Это ничуть не проще, чем прогнозировать погоду. А, как известно, метеорологи, отчаявшись в прогнозах на ближайшие несколько дней, пошли по легкому пути – давать предсказания о том, что будет через несколько лет, как глобальное потепление погубит человечество.
В медиасфере нет недостатка в мощных футуристических мыслях о торжестве «цифры» или телевидения высокой четкости. Но совсем другое дело с пониманием повседневных деталей. А глубина только там, где конкретность.
В журнале Newhorizons, в третьем номере за 2009 год, в статье Вероники Пеннанен вполне колоритно рассказано, как финское общественное телевидение решило перейти на цифру и к чему это привело. Так, ЮЛЕ (это местная общественная телерадиокомпания) потеряла аудиторию, поскольку цены выросли, а качество упало. Например, во время дождя надо предпринимать специальные усилия, чтобы цифровая картинка не распалась на мелкие, бессмысленные кубики. Впрочем, любой пользователь наших спутниковых цифровых операторов понимает что к чему.
Еще забавнее – возник вопрос: а за что, собственно, платит аудитория? Многие смотрят все через интернет и гадают, а с какой стати они должны платить за общественное телевидение, когда есть другие источники аналогичной информации?
Я не буду сейчас подробно рассказывать, как устроена экономика общественного европейского телевидения, замечу только, что она сформировалась, когда никакой серьезной конкуренции в сфере электронных СМИ не было и в помине. И хотя, повторю, полноценного понимания современных медиа у нас нет, кое-какие проблемы становятся более или менее ясны. Это прежде всего отношения между производителем контента и его распространителем. Иван Давыдов пишет о людях-брендах. Конечно же, их роль может быть весьма велика, но вот как ее соотнести с производством содержания? Есть, к примеру, программа «Сам себе режиссер». И там славные такие ребята показывают нам свои таланты, привязывая бантик к хвосту кота и снимая прыжки несчастного животного на мобильный телефон или бытовую камеру. Иногда бывают удачи – фотография или запись того, как жених роняет невесту или как щенок попадает лапой в банку с краской и потешно пытается выбраться. Но, честно говоря, это смешно сравнивать с фильмом, к примеру, ВВС о жизни львов в саванне. На это тратятся годы и приличные деньги, оператор – ради нескольких минут съемки – таится неделями в укрытиях и использует уникальную технику, мощнейшие объективы и радиоуправляемых роботов, чтобы снять, как ведут себя звери на воле.
Так вот, нам надо понять, как и кто в новой медийной среде будет платить за качественный контент, который совершенно необязательно должен быть политическим. Все ж не одной политикой люди живы.
Совершенно очевидно, что любой человек в критической ситуации может снять то, что никто и никогда не снимет. Падение последнего «конкорда» случайный свидетель снял из окна своего автомобиля, и эти кадры бесценны. Многие стихийные бедствия или массовые беспорядки также снимаются исключительно участниками или наблюдателями самыми случайными приборами, и это очень и очень хорошо. Я даже думал когда-то, а не сделать ли специальный канал из такого рода съемок. Дело, правда, стало за деньгами: чтобы сделать из этого материала канал, нужно все это обрабатывать, объяснять, подводить сюжеты и перемонтировать.
И это не цензура или унифицирующий контроль. А из-за «шума и ярости». Так Уильям Фолкнер назвал свой роман. Основой стал фрагмент из фразы в «Макбете» Шекспира:
«Жизнь человека – тень ходячая, актер на час,
Изображающий гордыню и страданья,
Рассказанная полоумным повесть –
Она шумна и яростна и ничего не значит».
Немногие могут связно рассказывать многим о том, что происходит. И тому яркий пример – YouTube – прекрасная барахолка. Я вовсе не против, а, наоборот, обеими руками за YouTube, только нельзя никогда терять из виду культурную иерархию, без которой немыслимо общество.
Упомянутые люди-бренды могут много помочь в организации медиа. В частности, они не без успеха исполняют роль интеграторов информации, и у них есть и другие возможности, но только это не такая уж новая роль, просто прежде она называлась «обозреватель», «редактор» или как-то иначе. Новизна, пожалуй, в том, что много ролей может сконцентрироваться в одном человеке. Иными словами, прежде такой человек издавал газету или журнал, а теперь может непосредственно, легко, быстро и технологично использовать сообщения своей аудитории, да еще и дирижировать ею чуть ли не в режиме реального времени. Но это лишь подтверждение того, что таланты и энергия не распределены равномерно среди людей, что, между прочим, немало способствует прогрессу.
Второе. Контент как таковой. Возьмем, к примеру, те же самые сплетни, которые переполняют интернет. Но разве это случилось вчера? Кто кому и о чем рассказывает? Что такое новости, как не мегасериал о жизни известных людей? Это же тоже своего рода сплетня или, если хотите, толкование произошедшего. Впрочем, тут есть и другая сторона. Социальная конкуренция. Ларошфуко как-то заметил: нам мало собственных успехов, нам нужны неудачи наших друзей. Естественно, аудиторию всегда более привлекает рассказ о бедах других, чем о чужих успехах. Да обратите внимание на собственные дружеские компании – все же пострадавшие больше привлекают внимание, чем во всем успешные счастливчики.
В сущности, главный-то вызов так называемого интернета (повторю, мы себя запутываем, придавая этому слову локальное значение какой-то альтернативы обычным медиа) в том, что в технологической, искусственно созданной информационной среде сложилось целое общество, и параллельное, и объединенное одновременно с обыденно-физическим. И потому, говоря о СМИ в интернете, о роли людей в нем, об уровне участия пользователей, мы фактически говорим о новом обществе.
И, похоже, повторяется то, о чем когда-то писал Лазарсфельд – о формировании информационной иерархии. Упомянутые Иваном Давыдовым люди-бренды могут же трактоваться и не только как сознательные издатели (пускай и в пространстве электронных коммуникаций), но и как «лидеры общественного мнения» (в понимании Лазарсфельда), то есть толкователи-посредники, необходимые для большинства. Раньше это происходило в курилке, где собиралась группа граждан, которым некий местный авторитет толковал, что они вчера прочитали в газете, или услышали по радио, или даже посмотрели по телевидению. Сегодня же грань между отчужденным издателем якобы «для всех» и авторитетом в маленькой курилке для немногих размылась.
Собственно природа человека меняется не слишком быстро, но вот среда, в которой ее качества проявляются во всей красе, куда менее стабильна. И в этом вся загвоздка.
Поэтому, когда Иван Давыдов заканчивает свою статью неким осторожным, почти что робким размышлением: а не сможет ли предельная атомизация стать основанием для сборки нового информационного единства, он говорит, по существу, о том, как будет конструироваться общество. Поскольку именно в интернете во всей полноте и проявляется его коммуникационная основа, суть человеческого общежития.
Повторю свой вывод: современные медиа благодаря своей технологии не только дают людям глобальный доступ к самой разной информации, но и делят их, дробят на сегменты, связь между которыми неочевидна. И мой вопрос в том, есть ли в этом мире место чему-то сходному с традиционными общественными СМИ или же их роль будет исполнена иначе.
