Какова в действительности логика серии европейских визитов российского президента Владимира Путина? Зарубежная премьера в новом качестве состоялась для Путина в начале июня в Италии. На минувшей неделе президентская чета посетила Испанию и Германию. При этом Путин дипломатично отклонил приглашение своего французского коллеги Жака Ширака посетить Париж. Подозрения в отношении критериев выбора стран циркулировали в прессе самые разные - вплоть до "очень личных" симпатий кремлевской четы. Намек понятен: Испания - давняя и известная "любовь" Людмилы Путиной, когда-то специализировавшейся на романской филологии, а Германия - столь же давняя и, возможно, еще более основательная привязанность самого президента РФ, проработавшего там немало лет.

Президент дипломатично предложил журналистам не искать логики, объясняющей его маршруты, - дабы не обидеть других европейцев. Приоритетом для него, мол, является внутренняя политика. "И я, и руководители правительства, а также регионов должны заниматься внутренними проблемами и поменьше ездить за рубеж", - сказал Путин. Но без зарубежных поездок сейчас все же не обойтись: они, по его словам, необходимы для разъяснения позиций нового российского руководства. "Европа хочет знать, что мы намерены делать", - подчеркнул президент.

И все же логику в выборе Путиным маршрутов прояснить можно: Италия и Испания - страны Старого Света, менее других критикующие Россию по ставшему чуть ли не главным для Европы вопросу - чеченскому; Германия - давний крупнейший торгово-экономический партнер России в Европе, не скрывающий своего стремления сохранить это качество и в будущем. Но основным мотивом визитов российского президента является то и дело повторяемый им тезис о "европейском предназначении России". Понимают его, похоже, и в Мадриде, и в Берлине верно: по мере нарастания груза проблем в отношениях России с США сотрудничество с европейскими странами становится сегодня важнейшим приоритетом внешней политики Москвы.

В ходе визита выяснилось, что германские политики во многом разделяют опасения российского руководства относительно того, что в случае реализации планов создания в США национальной системы ПРО международная система стратегической безопасности будет подорвана. Да и российское предложение о создании общеевропейской ПРО воспринято Германией, по словам Путина, "в целом позитивно". С учетом совпадения этих оценок президент РФ предложил включить "представителя объединенной Европы" в качестве третьей стороны американско-российского соглашения о создании в Москве центра слежения за пусками стратегических ракет. "Нам безразлично, кто будет представлять Европу в этом центре, но если это будет Германия, мы воспримем это с удовлетворением", - подчеркнул Путин.

Двойной стратегический интерес

Немецкие политики и бизнесмены тщательно готовились к визиту Путина, охотно общаясь с российскими журналистами. Создается впечатление, что они рассчитывают воспользоваться визитом российского президента прямо-таки по гамбургскому счету - установить с Москвой "привилегированные отношения", окончательно оттеснив с этой позиции французов, яростнее других европейцев нападающих ныне на Россию за Чечню. "Германия заинтересована в стратегическом партнерстве с Россией", - заявил на первой же встрече с Путиным федеральный канцлер Герхард Шредер. Примечательно, что термин "стратегическое партнерство" немецкие политики до сих пор использовали только применительно к отношениям между Германией и США. "Мы считаем, что Германия - не только крупнейший торгово-экономический партнер России, но и страна, играющая важнейшую роль в интеграционных процессах в Европе. Так что у нас к Германии двойной интерес", - сказал в ответ Путин. И призвал представителей политической и деловой элиты Германии "не опасаться нового облика России, уверенной в своих силах и готовой выступить в Европе и мире как фактор стабильности и сотрудничества".

Двустороннее сотрудничество России и Германии получило в ходе визита Путина серьезный импульс: по словам Герхарда Шредера, в ближайшее время будут возобновлены кредиты России по линии страхового общества "Гермес". Кроме того, заявил канцлер, достигнута договоренность об открытии новой кредитной линии в размере одного миллиарда немецких марок.

Бизнес - мотор политики

Впрочем, Путина немецкие политики и бизнесмены давно и хорошо знают. Они явно рассчитывают и на "особое отношение" нынешнего российского президента к их стране. Председатель Германского общества внешней политики Александр Рар уверен, что Путин воспринимает Запад в целом через призму Германии, о чем он и сообщил в интервью корреспонденту "Эксперта".

- Немцы и впрямь обижены, что свои европейские визиты президент Владимир Путин начал не с Германии, а с Италии и Испании?

- Обижены или нет, но многие немцы не скрывают, что хотели бы принять его у себя первыми. Скажу откровенно, что с появлением Владимира Путина во власти среди германских политиков и бизнесменов возродились надежды на положительные изменения в России. Причем мотором перемены в Германии атмосферы в отношении России стали немецкие деловые круги. Руководители практически всех крупных германских фирм познакомились с Путиным еще во времена его работы с Анатолием Собчаком в Санкт-Петербурге. Они столь успешно взаимодействовали с Путиным до тысяча девятьсот девяносто четвертого года, что даже считали, что европейские и особенно германские инвестиции будут большей частью в Питер, а не в Москву. Позже Анатолий Собчак по своей некомпетентности начал проигрывать ситуацию Юрию Лужкову в Москве. Сейчас немецкие бизнесмены рассчитывают возобновить свои отношения с Путиным.

Россияне должны понять, что Запад сегодня не говорит с ними одним голосом. В Европе и Америке сейчас особенно четко ощущается грань между интересами бизнесменов и политиков. Руководители таких компаний, как DaimlerChrysler в Германии, Fiat в Италии, British Airspace в Англии просто толкают своих политиков к сближению с Россией. Они понимают, что Путин наводит порядок, о необходимости которого представители этих фирм говорили на протяжении многих лет. При этом реформы проводятся под либеральными, а не под коммунистическими лозунгами, как при Евгении Примакове. Деловые люди успокоились, полагая, что шансы их бизнеса в России возрастают.

Терпеливое партнерство

- О полном взаимопонимании европейских и немецких политиков с Россией сегодня, однако, говорить не приходится.

- Это так. Вообще с нынешними европейскими политиками Путину не повезло: во главе практически всех стран Старого Света, кроме Испании, находятся не консерваторы, которые обычно проявляют себя государственниками, а социал-демократы, взгляды которых во многом сформировались под влиянием событий тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года в Европе. Эти политики хотели бы видеть еще Советский Союз социалистическим, но в европейском, западном понимании. Затем они пережили крах своих иллюзий, а теперь не скрывают разочарования тем, что Россия строится как национальное государство. Вообще понятия "патриотизм", "национализм" их раздражают. Во многом этим определяются и их оценки происходящего в Чечне.

Неизвестно, как долго будет длиться это замешательство на Западе. Например, в США время от времени раздаются призывы проводить мировую политику без России (world without Russia). Европейские же лидеры считают, что линия в отношении России должна быть иной - partnership of patience ("терпеливое партнерство").

- Но, находясь недавно в Берлине, Билл Клинтон призвал, дословно, "разморозить" отношения Запада с Россией.

- Клинтон хочет завершить свое правление красиво. Между тем его президентство войдет в историю как период сильного давления на Россию, внедрения США в сферу влияния бывшего СССР, всемерное содействие укреплению независимости бывших советских республик, расширения НАТО на Восток. Словом, это оказался период частичной конфронтации с Россией. А закончить его он хотел бы позитивной нотой в отношениях с Москвой.

Поражение Европы

- Европа живет в зоне "комфортной безопасности" - ей не только сегодня никто не угрожает, но и не будет угрожать еще лет двадцать-тридцать. Европейцы не сознают всей сложности проблемы, с которой Россия сталкивается на своих южных границах. Поэтому они зачастую слишком легко критикуют Россию за то, что она делает, - позиция весьма удобная. На критике России в связи с правами человека многие делают карьеру, в частности, в Совете Европы. Там совершенно не понимают реальных проблем, которые возникают на пути продвижения европейских ценностей в Россию и тем более на азиатский континент - в те же Узбекистан и Азербайджан. В Европе не понимают, что Россия не может пойти тем же путем в построении демократии, что, например, Чехия.

Поражение Европы сейчас очевидно: используя в качестве дубины тезис о правах человека, европейские политики так ничего и не смогли добиться от Путина. Поэтому они сейчас делают шаг назад, опасаясь, как бы не испортить окончательно отношения с Россией. Но в этой ситуации многое зависит от России, которая должна четко осознать свой интерес в интеграции с Западом и пойти на определенный компромисс.

Скандальный Путин

- Только что в Германии вышла ваша книга под броским названием "'Немец' в Кремле". Не перехлест ли с вашей стороны причислять Путина, хоть и в кавычках, к своим согражданам?

- Разумеется, это некое преувеличение, если хотите, игра - в патриотизме Путина сомневаться не приходится. Немцам же льстит, что нынешний президент России научился рассматривать западный мир через призму Германии. Он провел здесь пять лет, впитав в себя ее культуру, начав обучать в Германии своих детей.

Показательно, что в период между тысяча девятьсот девяностым и девяносто шестым годом он был почти двадцать раз в Германии, один раз в Америке, три-четыре раза в Испании (отдыхал с женой, которая влюблена в Испанию), два раза в Израиле и три-четыре раза в других европейских странах. Есть сведения, что он брал напрокат машину в Гамбурге и ехал в Мюнхен, смотрел страну, заходил в кабаки, общаясь с простыми немцами. Чувствовал себя как рыба в воде. После Петра I в России не было руководителя, который настолько бы понимал жизнь за границей. Личный же опыт Путина делает его скорее не "немцем", а европейцем, поскольку Германия сегодня - часть объединенной Европы. Его приход в Кремль - большой шанс для Германии, но и для России тоже.

Сам я познакомился с Путиным в марте тысяча девятьсот девяносто четвертого года на одной из международных встреч, проводимых немецким Фондом Кербера. Участников мероприятия тогда рассадили в алфавитном порядке, и я оказался рядом с ним. На фоне других участников - Фолькера Руэ, министра обороны Германии, Андрея Кокошина, первого заместителя министра обороны РФ, Анатолия Собчака, мэра Санкт-Петербурга и других - мы с Путиным смотрелись как фигуры весьма второстепенные. И тем не менее выступление Путина запомнилось тогда участникам больше других. Я бы сказал, что он "подложил бомбу" под это мероприятие: он внимательно слушал все выступления, делал записи, а затем взял слово и, по сути дела, всех просто обругал, заявив, что никто ничего не понимает, что Россия - великая держава, что следует всемерно защищать интересы и права русскоязычных в странах СНГ и что Запад должен признать Россию в качестве великой державы.

- А как отреагировал на эти слова своего помощника Анатолий Собчак?

- Да никак. Зато другие участники обрушились на Путина с нападками. Я все это описываю в своей книге, пытаясь выстроить психологический портрет Путина. В частности, данный случай говорит о том, что он не боится идти против течения, отстаивать свои взгляды, в том числе и в недипломатических выражениях. Все тогда видели, насколько он был агрессивен: сжимал кулаки, краснел. Я думаю, что таким он остается и сегодня.

Конец "деколонизации"

- Наверняка у многих тогда возник вопрос, почему у радикал-демократа Собчака такой откровенно имперски мыслящий заместитель?

- Удивил Путин, действительно, всех. Можно сказать, что он выступил в роли оппонента всей Европы. При этом он был человеком неизвестным и непонятным. Многие увидели в нем удобную мишень, в которую без лишних колебаний начали палить из всех орудий. Кстати, некоторые целились при этом и в Собчака, который также выступил достаточно резко. Он, в частности, говорил о том, что российская демократия отличается от западной - она должна быть более жесткой, роль государства должна быть более весомой, чем на Западе. За спиной Собчака иностранцы шептались, недоумевая, как он мог, мол, назначить "шовиниста" на столь значимый пост. Тогда все считали, что события октября тысяча девятьсот девяносто третьего года - не более чем эпизод и Россия продолжает двигаться в направлении, заявленном Ельциным, Козыревым и Гайдаром. А появившиеся новые умонастроения, новая атмосфера на Западе воспринимались с ужасом.

Впрочем, тогда многие в Европе начали понимать, что Россия проходит одновременно через три процесса трансформации: установление демократической системы, внедрение рыночной экономики и, как нередко говорят на Западе, - "деколонизация". И первый, и второй процессы всегда поддерживались и стимулировались на Западе всеми силами и средствами. Третий же процесс поддерживался Западом только в той части, где речь шла об отказе России от своего влияния в рамках СНГ, а впоследствии, возможно, и от некоторых собственных территорий. Когда же в тысяча девятьсот девяносто четвертом году российские политики начали говорить о том, что процесс "деколонизации" закончен, что Россия должна окрепнуть, чтобы сохраниться в собственных границах, что, прежде чем стать демократическим государством, Россия должна навести порядок у себя дома, и далее в том же духе - эти слова воспринимались на Западе очень отрицательно. Многие политологи заговорили, что Россию пора рассматривать не как партнера, а как жесткого оппонента.

В России и сегодня многие наивно считают, что Запад намерен всячески помогать России. Но в чем? Стать демократическим государством, сильным в экономическом плане - да. Перспектива же увидеть в России вновь великую державу, каковой, например, был Советский Союз, западным политикам скорее внушает ужас.

Путину главным образом помог кризис вокруг Косово, который показал, что Запад не считается с интересами России. После этого многим стало понятно, что Россия должна полагаться на себя. Война в Югославии оказала серьезнейшее воздействие на внутреннюю политику в России, произошла консолидация общества на национальных началах. Почва оказалась подготовленной для прихода такого человека, как Путин.

"Немецкая карта"

- Где, на ваш взгляд, грань между национальным сплочением и великодержавным сознанием?

- В главе под названием "Немецкая карта" я хотел выразить пожелание, чтобы российские дипломаты поменьше смотрели на Америку. Зацикливаясь на США, некоторые из них ощущают себя представителями "супердержавы". В этом кроется большая опасность. Им, например, скучно иметь дело с Европой еще и потому, что здесь приходится учитывать интересы не только немцев, французов и англичан, но и голландцев, и люксембуржцев. Некоторые российские политики считают это ниже своего достоинства. Но Америка хочет от России только одного - разоружения. От этого проявления комплекса "великодержавности" во внешней политике России лучше бы освободиться. И в этом плане трезвая политика Путина с расчетом на стратегическое партнерство с Европой внушает оптимизм.

Через десять-двадцать лет Америка уйдет из Европы, так как проблема безопасности здесь, скорее всего, будет решена. Нужны глобальные идеи совместного будущего России и Европы. Сегодня это невозможно, потому что у власти в европейских странах все еще стоят люди, генетически опасающиеся российской агрессивности и предпочитающие скрываться под американским зонтиком безопасности. Но через десять лет придет другое поколение.

- А нет ли у вас впечатления, что в России такая смена поколений уже произошла?

- Хочется на это надеяться. Но пока вокруг Путина люди "без лица", без ярко выраженных убеждений. Касьянов, Кудрин и другие министры - главным образом технократы. Да и взгляды их на отношения с Европой мало кому неизвестны.

Бонн-Берлин-Москва