Пять лет назад, в ноябре 1995 года, в экономике России случилась очередная революция под названием залоговые аукционы. С помощью этого новоизобретенного механизма произошла передача в частные руки крупных пакетов акций части наиболее привлекательных госпредприятий. Правительство передало эти акции в качестве залогов по кредитам коммерческим банкам, разрешив продать означенные залоги уже в сентябре 1996 года. Последствиям и урокам тех давних событий и был посвящен "круглый стол" журнала "Эксперт": "Залоговые аукционы - пять лет спустя".
Умный Думу обойдет
Идея продать акции госпредприятий, передав их в залог банкам, по мнению заместителя министра имущественных отношений Сергея Моложавого, стала следствием действий депутатов тогдашней левой Думы. Принимая бюджет на 1995 год, они установили увесистое задание по доходам от приватизации, но запретили продавать акции предприятий ТЭК, находившихся в федеральной собственности. Чтобы выбраться из этой ловушки, приватизаторы и ухватились за новый механизм отчуждения акций - залоговые аукционы, который и закрепили указом президента N889 от 31.08.95. На аукционах, проходивших с ноября по декабрь, были проданы акции 12 предприятий, в частности акции "Сургутнефтегаза" (40%), "Норильского никеля" (38%), "ЛУКойла" (5%), Новолипецкого металлургического комбината (15%), ЮКОСа (33%). Г-н Моложавый подчеркнул, и участники "круглого стола" поддержали это мнение, что в результате большинство затронутых предприятий обрели эффективного собственника.
В этом мажорном и почти банальном утверждении поневоле слышится привкус полемики, поскольку залоговые аукционы - точнее, некоторые из них - сразу стали источником скандалов, и скандалы эти в вялотекущей форме идут до сих пор. Достаточно вспомнить предложение заместителя генпрокурора, публично сделанное прошедшим летом Владимиру Потанину: "доплатить" за купленный по залоговой схеме пакет "Норникеля" 140 млн долларов. Не говоря уже о претензиях проигравших на этих аукционах к победителям (давно уже стихших), все пять лет идут споры о законности самой схемы залоговых аукционов. Заместитель председателя Счетной палаты Юрий Болдырев подчеркивает, что, передавая акции в залог, государство имело своей истинной целью их продажу, а не получение банковских кредитов. Стало быть, на залоговых аукционах имели место притворные сделки, которые уже по одному этому ничтожны.
Глава комитета тогдашней Думы по собственности Сергей Бурков (ныне начальник инспекции Счетной палаты) приводит и другие поводы усомниться в честности и законности аукционов. Прежде всего - низкое превышение стартовой цены покупателями акций. Так, за пакет акций "Норникеля" "Онэксим" заплатил лишь на 100 тыс. долларов больше стартовой цены в 170 млн. За такой "вялой" торговлей на аукционах мог, по мнению г-на Буркова, стоять либо сговор организаторов аукциона и покупателей, либо компенсационный характер сделок, то есть новые владельцы получили акции в обмен на некие услуги.
Впрочем, оппоненты залоговых аукционов делают разные выводы из собственной критики. Если Юрий Болдырев считает, что надо в судебном порядке опровергать саму схему, а значит, и результаты залоговых аукционов и при том наказывать чиновников, допустивших нарушения закона, то Сергей Бурков убежден, что "сегодня вернуть статус-кво невозможно".
С этим согласен и Сергей Моложавый. Он вообще не считает, что залоговые аукционы были невыгодны для государства - оно выручило за акции предприятий 780 млн долларов, не считая погашения бюджетных недоимок на сумму в 1,5 трлн рублей (это было одним из условий залоговых сделок). С залоговых аукционов и началась приватизация за деньги. Если бы не те продажи, утверждает г-н Моложавый, не было бы, например, и недавней продажи "Онако" за миллиард долларов. Аргумент же о низкой цене сделок не столь уж бесспорен. Заведующий кафедрой ценных бумаг и биржевого дела Финансовой академии Яков Миркин считает, что на тот момент предложенная цена отражала реальную стоимость продаваемой собственности и все риски, связанные с ее приобретением и использованием. Законность сделок подтверждает и тот факт, что ни один иск по поводу "залоговой" приватизации не был выигран.
Где поставить точку
Впрочем, последний аргумент не окончателен. До сих пор суды рассматривали иски частных компаний друг к другу, а тогдашняя позиция государства судебному исследованию еще не подвергалась. Попытки Счетной палаты добиться такого рассмотрения, по словам Юрия Болдырева, натолкнулись на неготовность прокуратуры инициировать соответствующий иск. Между тем не стоит думать, что такой судебный процесс был бы на руку только противникам залоговых аукционов. Их организаторам и победителям такой суд был бы чрезвычайно полезен (разумеется, в случае их победы): он бы подвел черту под бесконечными пересудами, негативно сказывающимися на имидже и инвестиционной привлекательности самих предприятий.
Консенсус наблюдается в одном: так или иначе поставить в данной истории точку считают необходимым все - и Счетная палата, и Госдума, и Мингосимущества. Причем ставить эту точку вовсе не обязательно через суд.
Как на один из вариантов заместитель председателя комитета по экономической политики Анатолий Аксаков указывает на обсуждаемую сегодня в Думе поправку к 181-й статье ГК "Сроки исковой давности по недействительным сделкам", устанавливающую предельный срок исковой давности о признании сделки недействительной в три года (сегодня - десять лет со дня исполнения сделки). Если такая поправка пройдет, скандалы с залоговыми аукционами автоматически канут в Лету. Конечно, такой срок давности несуразно короток (во Франции, например, исковая давность - 30 лет), но в качестве сугубо временной меры он, на наш взгляд, вполне приемлем.
