Некоторые считают, что лучший подарок - книга. Она, мол, и развлечет, и уму-разуму научит. Вообще-то то же самое может сделать и искусство - или несколько искусств вместе. На нынешний свой праздник Москва получила два больших подарка: один от архитекторов, другой от скульптора. Обязанности разделились таким образом. Архитекторы подарили праздной публике большой аттракцион, а скульптор напомнил, что наше общество далеко от совершенства.
Мост в мосте
Одно из свидетельств, которое будет напоминать о последнем Дне города еще долго, - новый пешеходный мост, переброшенный от площади перед Киевским вокзалом к Бережковской набережной. Точнее, это целых два моста - один в другом.
А начиналось все так. Выстроили в Москве в начале ХХ века два железнодорожных моста. К концу века они изрядно поизносились, и пришла пора их заменить. Их решили не уничтожать, а перенести на другое место и превратить в пешеходные. Идея эта пришла в голову архитектору Юрию Платонову. Осуществлять ее начали еще в позапрошлом году: тогда старый Андреевский мост сплавили вниз по реке к Нескучному саду - на радость всем любителям пеших прогулок. В этом году наступила очередь второго железнодорожного моста, он перебрался вверх по течению - к Киевскому вокзалу. Правда, на этот раз переехала только центральная часть, без устоев (опор). А потому сотрудникам Юрия Платонова, среди которых и главный архитектор Москвы Александр Кузьмин, было где развернуться. То, что они сотворили, напоминает музейную витрину - много-много стекла, сквозь него просвечивает хребет старого моста, металлический, весь в заклепках. А то, что витрину обрамляет, похоже одновременно на прозрачные переходы над МКАД и на Андреевский мост. Правда, новый мост получился куда более "навороченным", чем его предшественник, и оттого менее выразительным в целом. Зато для публики он занимательнее: и пешком по нему походить можно, и на эскалаторах покататься, и под стеклянной крышей посидеть и на открытых балконах, и посмотреть, как по участку Третьего транспортного, там, где раньше и жил мост, мчатся машины.
Теперь в планах архитекторов связать оба "сплавленных" моста "большим пешеходным маршрутом", попросту говоря, мечтают они создать царство пешеходов по обоим берегам Москвы-реки - своеобразную альтернативу автоимперии Третьего транспортного.
Порочный полукруг
Если мост - подарок развлекательный, то второй подарок - назидательный. На Болотной площади, за памятником Репину и невдалеке от Моста искусств, Михаил Шемякин поставил монумент "Дети - жертвы пороков взрослых". Выглядит это так. Фигуры, олицетворяющие тринадцать пороков, полукругом обступают двух детишек с завязанными глазами. Видимо, Шемякин почувствовал себя художником-передвижником и бросился обличать социальные пороки, к числу которых отнес пьянство, наркоманию, эксплуатацию детского труда, лжеученость, равнодушие, садизм, нищету, войну и проч. Признаться, для такого произведения места лучше, чем Болотная площадь, и не придумаешь - здесь всегда детей выгуливают. К ним, беззащитным, и обращается художник: "Гуляйте, детки, гуляйте, да будьте начеку. Как знать, может, в вашей доброй нянюшке спрятался монстр-садист, во всезнайке-гувернере - лжеученый, а то и что-нибудь похуже".
Видимо, чуя этот подвох, взрослое население близлежащих мест бурно протестовало против появления памятника: дескать, теперь дети будут бояться гулять рядом со злобными шемякинскими уродами. На самом же деле причина этих протестов в другом: не привыкли наши граждане встречаться в городе с современным искусством, то есть с таким, которое бы зрителя задевало - хоть непривычной формой, хоть нетривиальным содержанием. Ничего удивительного - десятилетиями на улицы и площади наших городов допускалось только то искусство, которое либо прославляло (ясное дело, власть), либо тихо напоминало - мол, был тут у нас Лермонтов, Тимирязев был, Репин. И не дай бог, чтоб горожанин при встрече с каким не то монументом удивился, встревожился, растянулся на тротуаре, заглядевшись. По всему миру современное искусство всю вторую половину XX века ломилось в города: кинетические модели Наума Габо обживали площади, монументальные хохмы Клауса Ольденбурга приветствовали выходящих из Северного вокзала в Милане, абстрактные композиции Роджера Мура томно нежились в парижских скверах. У нас же при Хрущеве вполне "безобидного" с точки зрения формы Гоголя скульптора Николая Андреева перенесли с глаз долой - с Гоголевского бульвара во двор (очень уж этот андреевский Гоголь неоптимистично выглядит) и заменили этаким бодрячком с книжечкой, на нем глаз захочет - не остановится. Потом на смену всем этим кропоткиным-энгельсам-димитровым пришли мишки-золотые рыбки-святые георгии, но по сути ничего не изменилось: современное искусство в город не просочилось.
В общем, тишь да гладь, а тут вдруг посреди города какая-то Эксплуатация детского труда собственной персоной. Вот любители посидеть на Болотной площади и всполошились. Только зря. Шемякин, конечно, признанный мастер гротеска, но гротеск его вполне салонного свойства, а потому всерьез задеть и напугать никого не может. Да и сусальности в фигурках "жертв", этаких златокудрых октябрят, с избытком, что придает всему сооружению умилительный оттенок. У потенциальных же жертв родительских пороков, как показывают наблюдения, сложились особо теплые отношения с Проституцией - распростершей объятия жабой с соблазнительным женским телом. Дети радостно ручкаются с ней, вероятно, принимая эту миловидную особу за Царевну-лягушку.
