Персонажи "до шестнадцати" оккупировали экран. На последнем Венецианском фестивале каждый второй фильм так или иначе был связан с детьми. Дети и подростки захватили решающую роль в самых неожиданных, казалось бы, сугубо взрослых сюжетах.
Три самых громких картины сезона, представляющих Европу, Азию и Америку, вышли недавно в российский прокат. "Комната сына" Нанни Моретти ("Золотая пальмовая ветвь" в Канне), "Королевская битва" Кинджи Фукасаку (фильм-скандал года) и "Искусственный разум" Стивена Спилберга (его особо представлять не надо). Случайно ли то, что во всех трех дети фигурируют либо как главные герои, либо как минимум в качестве катализатора "взрослых" конфликтов?
Давно в прошлом времена, когда Россия была образцовой страной детского кино, а крупнейшая московская студия специализировалась на фильмах с участием детей. Если наши дети, родившиеся уже со словами "перестройка" и "рынок" на устах, стремительно повзрослели, то на Западе взрослая аудитория кинотеатров столь же быстрыми темпами впадает в детство. Основным типом голливудского кино стал fantasy, любимым жанром - авантюрная сказка. Возник распространенный вариант "семейного фильма" - того, что принято посещать по выходным всем семейством. Это не последняя статья голливудских прокатных сборов, так же как и переживающая в последние годы ренессанс "семейная" анимация. Очередным семейным шлягером подобного рода обещает стать тоже выходящая на наши экраны голливудская экранизация "Гарри Поттера".
Америка - законченный образец и модель нового общества, но формируется оно в стареющей Европе. После того как с концом социализма детское кино почти перестало производиться в Польше, Венгрии и ГДР, на карте Европы тем не менее осталась страна, где процесс развития этого вида кинематографа не остановился. Это Швеция. Высокий уровень жизни и низкая рождаемость, с одной стороны, и социалистическая система дотаций - с другой, сделали из этого уголка Скандинавии благоприятное поле для экспериментов в области счастливого кинодетства.
В Швеции по-прежнему убеждены, что двадцатый, а возможно, и двадцать первый век - век детей и нужно искать антитоталитарные методы их воспитания. Этому убеждению немало способствовала культурная героиня страны Астрид Линдгрен. Дети всего мира полюбили ее Пеппи, так как эта озорная девчонка позволяла себе делать то, на что они сами не решались. Получили экранное воплощение и Карлсон, который живет на крыше, и Расмус-бродяга, и братья Львиное Сердце, и другие персонажи Линдгрен. Но даже по поводу этих фильмов в Швеции вспыхивали дискуссии: в какой мере детей позволено нагружать сильными эмоциями. Фильм "Братья Львиное Сердце" был запрещен для показа "детям до одиннадцати лет", потом возникла новая граница - "до семи лет".
В 60-е годы, эпоху революции нравов, во всем мире изменилось отношение к детскому кино. Швеция вновь стала моделью этого динамичного процесса. Детские фильмы начинают затрагивать сферу эротики, экзистенциальные и религиозные вопросы. Это вызвало новую волну дискуссий о границах допустимого, о возрастных и культурных барьерах. Швеция приводилась тогда как пример чрезмерного радикализма. Как говорили в те годы, польский ребенок о сексе знает слишком мало, а шведский - слишком много.
В 80-90-е годы можно уже говорить о новых поколениях детей, которые взращены на телевизионном молоке. Оформляется целая система цензурных ограничений для домашнего экрана. Однако развитие кабельных сетей, видео, а в последнее время Интернета производит очередную революцию в сознании потребителей. Резкая акселерация и доступность новых аудиовизуальных средств создают новый возрастной контекст. "Детским" оказывается то, что вчера еще почиталось "молодежным".
Теперь в той же Швеции общенациональными хитами оказываются фильмы с очень юными героями и героинями - почти детьми, но решающими вполне взрослые проблемы и дилеммы. "Fucking Omol" ("Покажи мне любовь") Лукаса Мудиссона о провинциальных лолитах, открывающих в себе лесбийский порыв, стал кассовым рекордсменом в Швеции и снискал успех за ее границами, в том числе в России. Как и "Беги-беги" Юсефа Фареса, затрагивающий проблемы юношеской половой импотенции и расовой иммиграции (эту картину вскоре увидят наши зрители).
Если привлечь опыт других европейских стран, мы обнаружим, что фильмы с героями-детьми чаще всего эксплуатируют темы неполных семей, разводящихся родителей, беженцев, наркомании, а также ранней эксплуатации подростков (не только трудовой, какой подвергалась Козетта Гюго). Француженка Катрин Брейя, автор скандального эротического "Романса", сняла фильм "Толстушка" - о ранних эротических переживаниях двух сестер. Инцест и педофилия питают сюжеты множества европейских картин, включая российскую "Игру в браслетах" Никиты Хубова. Из мастеров советской школы только Валерий Приемыхов сумел до конца сохранить целомудренную интонацию, и его снятый незадолго до смерти фильм "Кто, если не мы" остался реликтовым образцом этого рода.
За пределами западного мира, где дети сталкиваются с еще более острыми проблемами выживания, голода и сексэксплуатации, тем не менее сохранился экранный пиетет к миру ребенка. Самые колоритные и умилительные образы детей создаются сегодня в азиатских кинематографиях - китайской, японской, казахской, киргизской и особенно иранской. В последнем случае этому способствует исламская цензура, налагающая на показ взрослых отношений слишком много табу. В результате иранское кино о детях прочно заняло сегодня на карте киномира вакантное место исчезнувшего советского.
