Несколько крупнейших фармацевтических компаний были недавно оштрафованы Евросоюзом за участие в незаконном картеле, поставившем под контроль мировой рынок витаминов. Следствие по делу картеля длилось два с половиной года. Как удалось установить антимонопольным органам ЕС во главе с Марио Монти, картельные соглашения об искусственном завышении цен на витамины были достигнуты в середине 90-х годов на секретных совещаниях высших руководителей европейских и японских фармацевтических гигантов.
Зачинщиками сговора были швейцарская Roche (контролирует более 50% витаминного рынка Европы) и германская BASF (крупный производитель фармакологических препаратов). Его участники получали в год 250 млн евро доходов от продажи витаминов. Когда же в конце 90-х сговор был раскрыт и картель прекратил свое существование, эта цифра упала до 120 млн. Roche, BASF и еще 11 крупнейших поставщиков витаминов на рынки Европы оштрафованы в общей сложности на 855 млн евро (775 млн долларов) - самый крупный в европейской истории штраф за нарушение антимонопольного законодательства. К этой цифре надо прибавить 2 млрд долларов штрафов, причитающихся с них за аналогичные грехи в США.
Интересен не только сам факт победы Еврокомиссии над транснациональными компаниями, но и то, как именно она была достигнута. Решающие доказательства о сговоре предоставила одна из компаний - участниц картеля, франко-германская Aventis. В награду за компромат на конкурентов она была освобождена от ответственности по большинству пунктов обвинения - ее штраф составил мизерные 5 млн долларов.
Борьба без правил
В фармацевтической индустрии сегодня идет война всех против всех. Самый громкий скандал года - история с препаратом для снижения уровня холестерина Lipobay производства германской компании Bayer. Этой весной в западной печати появилась информация, что в сочетании с другими препаратами он может вызывать смертельно опасные побочные эффекты. После этого выяснилось, что на миллионы людей, принимавших это лекарство во многих странах, приходится несколько десятков случаев с летальным исходом. Напрасно представители Bayer уверяли, что о побочных эффектах Lipobay было упомянуто в инструкции к препарату. Опытные адвокаты уже готовят иски от имени семей жертв опасного лекарства, общая сумма которых может достичь нескольких миллиардов долларов. В кругах аналитиков фармацевтической отрасли заговорили о том, что Bayer, возможно, продаст свое фармацевтическое подразделение и сконцентрируется на химии.
Между тем немецкая газета Frankfurter Allgemeine Zeitung провела собственное расследование и пришла к сенсационному выводу: германская компания стала жертвой заговора конкурентов. По версии газеты, скандал вокруг смертельных побочных эффектов препарата Lipobay искусно подогревался. Кампания по разоблачению Bayer носила характер целенаправленной PR-акции, осуществленной в интересах американской фармацевтической компании Pfizer. Она производит знаменитую Viagra. Суть интриги, по версии Frankfurter Allgemeine, в том, что Bayer в ближайшее время намерена выпустить на рынок аналог виагры, но у байеровского препарата будет меньше побочных эффектов. Для американской компании потеря монополии на ключевом рынке означает миллиардные убытки. Скандал вокруг Lipobay ставит выпуск на рынок нового препарата под вопрос: для успешного сбыта фармацевтического продукта необходимы огромные затраты на маркетинг и рекламу, что вряд ли возможно, когда компании светят миллиардные штрафы. К тому же именно Pfizer фигурировала в качестве вероятного покупателя фармацевтического бизнеса Bayer.
Справка на "блокбдстеры"
Даже на фоне экономического бума 90-х годов акции фармацевтических компаний котировались выше, чем большинство других. Отрасль демонстрировала феноменальные темпы роста. Если в 1980 году совокупный объем продаж фармацевтических препаратов в США составлял 22 млрд долларов, то в 2000 году объем рынка достиг 149 млрд долларов. Это половина мирового рынка лекарственных препаратов, общий годовой объем которого оценивается в 300 млрд долларов. В 90-е годы доходы компаний этого сектора в среднем росли на 15% в год. Совокупная рыночная капитализация десяти крупнейших американских фармакологических компаний составляет около триллиона долларов.
Лекарства как товар обладают одним большим преимуществом - крайне высокой ценовой эластичностью. На здоровье люди стараются не экономить, и поэтому производитель может устанавливать на свой препарат цену, в несколько раз превосходящую его себестоимость. Кроме того, "большая фармацевтика" по своим законам весьма напоминает военно-промышленный комплекс - высокие технологии, ограничение рыночной конкуренции, государственная поддержка. Главной, хотя и завуалированной ее формой является механизм патентного права. Согласно принятому в рамках ВТО Соглашению о защите прав интеллектуальной собственности в сфере торговли (TRIPS), компания - разработчик препарата получает исключительное право на его производство, продажу, а следовательно, и на получение сверхприбыли в течение 20 лет.
Хотя препараты против СПИДа или сибирской язвы поражают воображение и лучше всего иллюстрируют успехи фармакологической науки, основные прибыли для компаний делают не они, а средства от менее опасных расстройств здоровья, способных создать массовый рынок. Это средства от насморка, аллергии, головной боли, высокого давления, сердечной аритмии, а также "лекарства образа жизни", которые не борются с инфекцией, а улучшают существование человека - средства против ожирения, выпадения волос, депрессии.
Именно такого рода препараты составляют основу успеха фармакологических компаний. Процветание им обеспечивают, как правило, одно-два, реже несколько "фирменных" лекарств. По аналогии с голливудскими боевиками они получили название "блокбастеры". Такой статус получает препарат, имеющий объемы продаж около одного миллиарда долларов в год. Лучший пример - антидепрессант Prozak, одно из самых прибыльных лекарств в истории фармацевтики. Его изобретатель и производитель Ely Lilly ежегодно получает от его продажи 2,4 млрд долларов. После выпуска лекарства на рынок в 1988 года фирма заработала на нем 21 млрд долларов, что составило 30% всех ее доходов за этот период. Среди лекарственных "блокбастеров" и упомянутая Viagra, и антиаллергическое средство Claritin и проч.
Однако в последнее время становится очевидным, что бизнес-формула, основанная на нескольких препаратах-блокбастерах, уходит в прошлое. Когда кончается срок действия патента, препарат переходит в разряд так называемых общих лекарств (generic drugs). И любая компания может производить некогда монопольный продукт под иным названием. В действие вступают законы конкуренции, и в течение месяцев цена на препарат падает в пять-десять раз. В той же пропорции падают и доходы, которые получает от него бывший монополист.
Чтобы восполнить эти потери, компании должны регулярно выходить на рынок с новым препаратом. Однако с каждым годом делать это становится все труднее. "Блокбастеры" направлены, как правило, на лечение достаточно короткого списка наиболее распространенных хронических заболеваний. Разные компании, одновременно выходя на рынок с однотипными лекарствами, делят один и тот же пирог.
Придумать что-нибудь новое становится все труднее. Расходы на создание и испытания нового лекарства-блокбастера достигают сейчас 600 млн долларов (в эту сумму включаются траты на разработку направлений, оказавшихся тупиковыми, и препаратов, которые не выдержали жесткие трехэтапные испытания в государственных органах сертификации лекарств). Еще в 400 млн долларов оцениваются маркетинговые затраты для продвижения продукта на рынок. "Крупнейшие компании не имеют в своих планах опытно-научных разработок достаточно новых продуктов, для того чтобы продолжать развиваться прежними темпами", - говорится в недавно опубликованном докладе о положении в отрасли аналитика Merril Lynch Джейми Рубина. "Фармкомпаниям, чтобы сохранять темпы роста в 15 процентов, которые они демонстрировали в течение последних пяти лет, каждый год нужно выпускать два действительно оригинальных препарата, - говорит в интервью журналу Fortune Арт Паппас, бывший член правления британской Glaxo Wellcome. - Хотя бы один из них должен стать прорывным и обеспечить продажи на уровне 750 миллионов долларов. Но этой цели достичь не удается". Уже известно, когда для "большой фармацевтики" наступит час X, - в начале 2004 года. К этому времени истекут сроки действия 129 патентов на лекарства с общим объемом продаж в 43 млрд долларов.
Итак, в мировой фармацевтической отрасли грядет крутой перелом, связанный с полным переосмыслением ее традиционной деловой стратегии. Из эпохи, когда компании получали основные доходы от продажи ограниченного числа препаратов массового спроса, они должны будут перейти в новую эпоху с новой маркетинговой стратегией, основанной на производстве широкого спектра лекарств, рассчитанных на более узкие группы потребителей, в том числе лекарств, предназначенных для людей с определенным видом генетического кода.
Карлики против великанов
Массовое окончание срока патентов будет означать начало "гражданской войны" внутри фармацевтической промышленности - между гигантскими компаниями "большой фармацевтики", которые владеют подавляющим большинством патентов, и небольшими, но настырными производителями не защищенных патентами "общих" лекарств. Главной ареной выяснения отношений станут суды всех инстанций в Америке, где располагается большая часть компаний-лидеров. Компании-патентодержатели попытаются продлить свою монополию, "общие" производители потянут их в суд.
Основу существования индустрии "общих" лекарств положил закон, принятый конгрессом в 1984 году по инициативе консервативного республиканца сенатора-мормона Оррина Хатча и либерального калифорнийского конгрессмена-демократа Генри Ваксмана. Согласно ему, производители "общих" лекарств получили право по истечению патента производить копии оригинальных препаратов, не проходя повторной сертификации в Федеральном ведомстве по продовольствию и лекарственным средствам США (FDA). В качестве компенсации патентодержатели получили право продлевать патенты на два года. В результате доля "общих" лекарств в американском потреблении к 2001 году возросла почти до 45% (с 18% - в 1984 году), однако срок монопольного владения лекарственной маркой одной компанией в среднем вырос с девяти лет до одиннадцати. По закону компания "общих" лекарств может даже подать в суд, потребовав аннулирования патента на тот или иной препарат.
Именно по такому сценарию в последние несколько лет разворачивалась борьба вокруг одного из самых прибыльных лекарств - уже упоминавшегося антидепрессанта Prozak - между его производителем Eli Lilly и компанией Barr Laboratories, специализирующейся на "общих" лекарствах. Председатель правления Barr - не фармацевт и даже не финансист. Он - адвокат. На судебные издержки компания тратит едва ли не больше, чем на научные разработки. Она платит несколько сотен тысяч долларов в месяц эксперту по патентному праву, который разыскивает для нее сомнительные патенты - потенциальную добычу. Многолетний спор завершился аннулированием патента Eli Lilly на Prozak, и начиная с лета нынешнего года Barr получила право производить этот препарат наравне с компанией-изобретателем. В результате этих судебных решений цены на антидепрессант упали на 20-30%. Через полтора года лекарство сможет производить любой желающий, и его цена, как ожидается, упадет в 10 раз - с 2,5 доллара до 25 центов за таблетку. Судьба Eli Lilly в этой ситуации неясна. Если она лишится трети своих доходов, то ее вполне может поглотить один из конкурентов.
Впрочем, главными производителями лекарств-"копий" являются все же компании не развитых, а развивающихся стран. В основном "копии" производят в Индии, Бразилии и Таиланде. Эти страны в свое время отказались подписывать международные соглашения по защите авторских прав и в результате создали мощную фармацевтическую промышленность, производящую лекарства-клоны известных западных препаратов. Но в скором времени положение должно измениться: Индия и другие крупные производители из третьего мира взяли на себя в рамках ВТО обязательство привести свое патентное законодательство к западным стандартам к 2004 году. Для бизнеса на производстве копий запатентованных лекарств не останется места. Впрочем, именно в начале 2004 года список запатентованных препаратов радикально сузится. В обмен на присоединение к международному режиму патентного права индийские, таиландские и бразильские производители ожидают получить свою долю рынка в развитых странах. Что станет серьезным ударом для крупнейших корпораций "большой фармацевтики".
Жестокая монополька
Сегодня все чаще раздаются вопросы насчет того, насколько вообще целесообразно - и оправданно с моральной точки зрения - давать кому-либо исключительное право производства тех или иных лекарственных препаратов. В марте этого года Южная Африка торжествовала так, как во времена падения режима апартеида. Группа из двух десятков международных фармацевтических компаний отозвала иск против правительства страны. Предметом иска стало намерение властей ЮАР в нарушение патентных прав "большой фармацевтики" начать импортировать из Азии дешевые лекарства от СПИДа. Помимо этого правительство ЮАР намеревается запустить механизм так называемого принудительного лицензирования - производителям "общих" препаратов разрешается производить копии лекарств, патент на которые еще не истек. У западных гигантов были все шансы выиграть дело. Но "большая фармацевтика" решила отступить, понимая, что в глазах мирового общественного мнения такая победа будет пирровой.
Действительно, в странах третьего мира десятки миллионов людей страдают от малярии, туберкулеза, СПИДа, гепатита, тропических болезней из-за нехватки лекарственных препаратов. В той же ЮАР пятая часть трудоспособного населения является ВИЧ-инфицированной, многих из этих людей ждет смерть примерно через 10-15 лет. Ситуацию со СПИДом вроде бы можно стабилизировать, ведь на Западе благодаря использованию "коктейля" из нескольких препаратов удалось в несколько раз снизить смертность от этого заболевания. "Чуму ХХ века" теперь сравнивают с диабетом и другими хроническими заболеваниями: пациент, принимая лекарства, способен контролировать уровень вируса в крови и, избегая обострения, жить долгие годы. Однако годовой курс лечения антиспидовым "коктейлем" в США стоит 14 тыс. долларов (при себестоимости около двух тысяч). То есть современная терапия для населения бедных стран практически недоступна.
На недавней конференции Всемирной торговой организации в Дохе странам третьего мира удалось добиться своего в вопросе о патентных правах и интеллектуальной собственности. Почти полсотни самых бедных стран мира получили право не соблюдать в области фармацевтики требования договора TRIPS, защищающего патентные права, и в течение 15 лет и далее требовать продления этого срока. Тем самым их право закупать дешевые лекарства было признано официально. Интересно, что недавно даже правительство США, столкнувшись с перспективой распространения сибирской язвы, пригрозило нарушить патентные права компании Bayer на антибиотик Cipro и наладить его производство на американских фабриках в том случае, если немцы добровольно не снизят цену.
Однако третий мир, требующий дешевых лекарств, волнует "большую фармацевтику" скорее как прецедент. Ведь на развивающиеся страны приходится чуть больше 10% общих продаж фармацевтических ТНК, из них на Африку - всего 1%. Жители бедных стран так бедны, что не могут позволить покупать себе даже дешевые индийские лекарства. Западные компании в принципе готовы предоставлять для Африки свои лекарства по сниженным ценам и даже бесплатно. Но они опасаются, что "забота о пациентах" получит логическое продолжение. Если можно дать дешевые или бесплатные лекарства пациентам в странах третьего мира, то почему нельзя сделать то же самое для бедных или пожилых людей в Соединенных Штатах?
Счет государству
В конгрессе США и даже в республиканской администрации настроение явно не в пользу "большой фармацевтики". Во время предвыборной кампании демократ Альберт Гор выступил с предложением включить в федеральную программу государственного медицинского страхования Medicare и оплату лекарств. В рамках этой программы пожилым и неимущим пациентам оплачиваются пребывание в больнице и услуги врача, но не лекарства. Джордж Буш, придя к власти, от идеи Гора включить оплату лекарств в структуру Medicare не отказался. Уже готовится соответствующий правительственный законопроект - президент надеется, что он получит поддержку обеих партий и вскоре будет принят.
Фармкомпании опасаются, что в результате в Америке будет введена система, при которой государство оплачивает большинство лекарств, выписанных врачами их пациентам. Система компенсации существует в 25 из 29 наиболее развитых стран мира, входящих в состав ОЭСР (исключения составляют США, Канада, Мексика и Турция). В странах, где она действует, государство становится фактически монопольным закупщиком большей части потребляемой в стране фармацевтической продукции. В случае введения в США европейской системы "большая фармацевтика" получает единого делового партнера, обладающего мощными рычагами в споре об установлении цены на лекарства. Фармацевтическое лобби опасается, что включение счетов за лекарство в систему Medicare в конечном итоге приведет к установлению государственного контроля над ценами на лекарственную продукцию (средняя цена новых фармпрепаратов, появлявшихся на рынке в течение 90-х годов, росла на 21% в год).
Американские политики заинтересованы в снижении темпов роста стоимости здравоохранения. И в данном случае вряд ли будут склонны уступать интересам фармацевтического лобби. В ближайшие годы доля пенсионеров в структуре населения США будет неуклонно возрастать, а потому вопрос о лекарствах приобретает первостепенное значение. Не только государству, пенсионерам и неимущим, но и компаниям медицинского страхования и американскому бизнесу в целом, поскольку он оплачивает своим сотрудникам частные планы медицинского страхования, выгодно накинуть узду на прибыли фармкомпаний.
