Красноярскую угольную компанию, крупнейшее угледобывающее предприятие России (объем добычи - более 30 млн тонн, количество работающих - почти 12 тыс. человек) - основного поставщика энергетических углей для электростанций и предприятий ЖКХ десятков регионов страны, в феврале 2000 года приобрела компания СУЭК. Для успешного бизнеса последняя хочет "отсечь" нерентабельные производства. Другая причина преобразований в красноярском филиале - идущая реструктуризация СУЭК, в ходе которой все предприятия компании будут переведены на единую акцию. Но компании пришлось столкнуться с проблемой собственной "социальной значимости": предприятия, управляемые красноярским филиалом - градообразующие. О решении этих проблем корреспонденту "Эксперта" рассказал президент компании СУЭК Олег Мисевра.
- В отличие от других наших приобретений основные разрезы красноярского филиала - Березовский-1, Назаровский и Бородинский - были в более-менее нормальном состоянии, ведь мы приобретали уже у частного собственника - компании "КАТЭК-инвест". Несомненно, был ряд вопросов, но они субъективные - взгляды того или иного собственника могут сильно отличаться. К примеру, у наших предшественников все налоги были переведены в Москву в "Росуглесбыт", мы сейчас их переводим в Красноярский край. Были обязательства старого собственника перед коллективом о несокращении численности, что грозило обернуться скорым банкротством предприятия. Была на разрезах излишняя техника, часть которой мы законсервировали и часть перенаправили на другие предприятия. Все эти проблемы решаемы. Катэковский бассейн - один из лучших в стране (кстати, он дает почти половину всего произведенного компанией угля), а может, и в мире. Поэтому говорить, что он был в плачевном состоянии, а мы его вывели из кризиса, будет по меньшей мере некорректно - это рентабельное предприятие. Конечно, оно обременено большими долгами (когда мы его купили - около пяти миллиардов рублей в бюджеты всех уровней), накопленными еще в середине 90-х. К чести прошлых владельцев, они сумели реструктуризировать долг перед государством и начали гасить до того, как СУЭК пришла на предприятие. Теперь мы продолжаем выплачивать этот "священный долг". Сегодня он значительно меньше: мы уже довольно много выплатили, по части долга (мы доказали в судах, что это неправильно насчитанные налоги) принято решение об аннулировании. В Дорожной фонд еще в конце прошлого года мы уже заплатили реструктуризированную задолженность за две тысячи третий год. В этом нам оказало помощь государство, просубсидировав 2\3 процетной ставки рефинансирования кредитов коммерческих банков, за счет которых мы получили возможность гасить задолженность по ускоренному графику. Планируем полностью рассчитаться по ним за четыре года, а, возможно, и раньше.
- В региональной прессе пишут о сокращении числа работающих на красноярских угольных разрезах...
- Это продиктовано экономической необходимостью - невозможно держать на предприятии вдвое больше людей, чем требуется. С другой стороны, в Красноярске, проведя необходимые сокращения, мы впервые за последние полтора года оставшимся работникам выплатили премию по итогам января. Надо либо содержать всех, но задешево, либо столько, сколько надо, и платить хорошо.
Это все понимают - и профсоюзы, и администрация края. Сегодня больным вопросом стало трудоустройство людей, попавших под сокращение. Для этого мы с администрацией создали стабилизационный фонд, в который обе стороны внесут по двадцать миллионов рублей. Почти полтора миллиона долларов (в Бородине будет сокращена тысяча человек - это больше, чем тысяча долларов на человека) для трудоустройства, чтобы создать новые рабочие места... Я считаю, что это немаленькая сумма. Это помимо различных льгот, материальной помощи и того, что предусмотрено законом и коллективным договором. И потом, это не огульное сокращение всех подряд... Тех, кому до пенсии осталось работать год-два, материально стимулируем для досрочного ухода на пенсию. Мы делаем для людей менее болезненными последствия того, что продиктовано временем и экономикой.
- Вы также говорили о том, что будут выделяться льготные кредиты.
- Я и сейчас это говорю. Мы предоставляем бывшим работникам возможность получить льготный кредит для организации собственного бизнеса в Красноярском крае. На это предусмотрено более миллиона долларов. Готовы гарантировать кредиты и предпринимателям, желающим развить свое производство с привлечением высвобожденных угольщиков. Вы приходите и говорите, к примеру, что хотите открыть швейный цех, в котором будут трудоустроены сто человек. И для этого вам нужно двести тысяч долларов. Мы готовы предоставлять кредиты на длительные сроки, льготную ставку по кредитованию, но при условии, что ваше желание будет подкреплено бизнес-планом.
- Миллион долларов - не маловато?
- Понятно, что и администрации края, и местным властям хотелось бы привлечь максимально больше средств для трудоустройства людей, для снятия социальной напряженности. Но мы не можем все деньги направить только в эту область. Всегда хотелось бы больше... Если вы меня спросите, соответствует ли сегодня цена на уголь его реальной стоимости, я скажу, что нет. И естественно, мне хочется продавать его дороже, но экономические факторы не всегда позволяют это сделать. Мы продаем уголь не по рыночной цене - в среднем тридцать долларов, а по шесть-семь. И, кстати, единственные в стране продолжаем политику преференций бюджетникам, даем скидки администрации в регионах, с РАО ЕЭС договариваемся о стабильной цене на длинный срок. Мы понимаем, что, если завтра поставить рыночную цену на уголь, в стране резко возрастут тарифы, снова начнутся неплатежи. Мы просто подстраиваемся под ситуацию.
- А зачем вам необходимы все социальные программы? Это ведь, по сути, работа власти.
- Мы не можем выбрасывать людей на улицу. Если сегодня тысяча угольщиков выйдет на улицу, начнет торговать наркотиками и пить водку, то, поверьте, нашему предприятию от этого лучше не станет. Социальная обстановка в тех регионах, в которых мы работаем, нас сильно волнует. Наше государство сегодня пока не может решать эти проблемы, поэтому их берет на себя бизнес. В Японии, например, стоимость добытого угля равна тремстам долларов за тонну. Кто его, казалось бы, покупает? А покупают те же японские компании, просто при цене тридцать долларов на мировом рынке двести семьдесят дотирует государство. Оно не хочет, чтобы уволенные угольщики вышли на улицу. Но это сильное государство. Мы же пока, к сожалению, далеки от этого состояния, и говорить об этом преждевременно.
