Геннадий Сидоров, победитель "Кинотавра-2003", известен публике как продюсер (фильмы Ларисы Садиловой "С днем рожденья" и "С любовью, Лиля"). Между тем начинал Сидоров как режиссер. Свой первый фильм - короткометражную "Ночь" - он снял в 1990 году, в качестве дипломной работы во ВГИКе. Через 13 лет в фильме "Старухи" Сидоров снова вернулся к режиссуре.
- Материал, на основе которого сделан фильм, придуман вами или взят из жизни?
- Сначала был написан сценарий - на мой взгляд, неплохой. Но когда мы начали снимать кино, я понял, что это не сценарий, а голая схема. Так, как говорят старухи в реальной жизни, я бы никогда не написал.
- Как вы подбирали актрис?
- Мы ездили по деревням Костромской области. Старухи нас угощали самогоночкой, мы выпивали, болтали, и в какой-то момент я понимал: вот эта сможет, а эта - нет. Из выбранных мной "актрис" одна сначала не хотела сниматься - Галя-матерщинница. Я ей сказал: "Галь, вот одной бабушки нет, ты просто для количества постой рядом с остальными". Она согласилась. А потом я говорю ей: "Понимаешь, кино - такая вещь: разок влипла - придется сниматься". Так она и снималась до конца. А все "беженцы" - профессиональные актеры. Они - узбеки, хотя по сценарию были таджиками. Получился такой собирательный образ беженцев, и я принципиально не стал переводить то, что они говорят, на русский. И мне, и зрителю, в общем, и так понятно, о чем речь.
- Помимо диалогов какие-нибудь концептуальные изменения вносились в фильм по ходу съемок?
- Нет, вся основа осталась как была. Картина снята довольно постановочно, без "подглядываний", и старухи, при всей их непрофессиональности, знали, что делают. Они говорили то, что требовалось - свой текст, но на заданную тему. Нужен был диалог об азиатах - говорили об азиатах, о пожаре - говорили о пожаре. Одна бабушка - настоящая графоманка! - продемонстрировала мне толстую тетрадку своих стихов и поэм, и я попросил ее читать их по ходу фильма. То есть в картине был элемент импровизации - но только внутри кадра. Впрочем, собственное мнение старух по поводу обсуждаемых тем удивительно совпадало с тем, что было заложено в сценарии.
- Почему квинтэссенцией русской деревенской жизни стали для вас именно старухи?
- Россия - женского рода. К тому же старухи - это что-то уходящее, символ той страны, в которой я когда-то жил. Страны под названием СССР. Что-то очень серьезное, какой-то пласт жизни, связанный с Советским Союзом, уходит безвозвратно.
- То есть ваш фильм - о конце, о распаде?
- Я не вижу в стране возрождения. Жируют такие большие города, как Москва, Питер, - а страна между тем лежит в развалинах. Деревня спивается, мужики пьют. И проблема, о которой я говорю в фильме, - конфронтация между русской деревней и пришельцами извне - существует реально. Китайцы переходят через Амур. В деревню агрессивно проникают иммигранты. И не только в деревню - в Россию вообще. Москва практически почернела. Если это и не катастрофа, то очень серьезная проблема для страны. В Рязанской области несколько деревень уже полностью таджикские. То же самое - в Костромской, в Тверской области.
- Странно, что идея фильма кажется совсем другой. Если вы говорите об агрессивной иммиграции - почему завершаете картину всеобщим братанием?
- Я сознательно шел на такой финал. Потому что самый плохой мир лучше, чем хорошая война. Вообще-то сначала у меня было желание сделать другую концовку, очень страшную, - но в результате я понял, что не стоит. Навоевались уже за десять лет, хватит. Пора мириться, пора жить вместе - пусть и на нашей земле, что-то созидать, а не разрушать. Строить станции, "проводить электро", как говорит моя старуха. Будь ты узбек или таджик, если ты будешь созидать - ради Бога, кто тебя выгоняет? Живи. Но если, как моя бабка говорит, "охальничать будет" - Федьке-майору пожалуемся. То есть власть - пусть она пьющая, невменяемая, но все равно власть.
- Современную эпоху вы воспринимаете через деревню. Редкий случай: наше кино последних лет за пределы города обычно не высовывается.
- В деревне все более открыто, все проще, все ясней. Снимать "Бригаду", как сделал мой тезка, некий Сидоров, я не хочу: глупо посвящать годы своей жизни каким-то криминальным разборкам. Мне гораздо приятней разбираться со старухами. Но моя следующая картина будет не о деревне. Скорее всего о кино и киношниках. Главный герой - режиссер, который хочет снять картину о самоубийстве и провоцирует его в жизни.
- Вы собираетесь и дальше придерживаться созданного вами в "Старухах" полудокументального жанра?
- Да, это тоже будет документально-игровая картина. Непрофессиональный актер может быть гораздо убедительней, чем любой заслуженный артист, который никогда не будет так же органичен, как моя Галя-матерщинница. Я хочу снять все наше поколение, которое попало в десятилетие девяностых: и Наташку Пенькову, и Сашку Хвана, и всех моих друзей. Это поколенческое кино о всех тех, кто прошел через страшные девяностые.
- По-вашему, это десятилетие прошло для нашего кино зря?
- Оно не породило никакого героя. И даже балабановский "Брат", который мне очень симпатичен, - со всеми этими "чурка ты, не брат ты мне" - до национального героя не дотягивает. Между тем проблема национальной идеи всерьез стоит в стране. И без кино тут не обойтись - ведь именно из него может родиться национальный герой, герой десятилетия. Кино - это все-таки идеологический вид искусства. И чтобы оно развивалось и рождало что-то новое, государство просто обязано ему помочь.
