В нынешнем послании президента Путина Федеральному собранию не было сенсационных тезисов вроде "удвоения ВВП", которым запомнилось послание прошлогоднее. Более того, президент сам заявил, что он отступает от традиции уделять в послании внимание "крупным социально-экономическим задачам в обобщенном виде". Он предложил "сконцентрироваться на задачах, затрагивающих... каждую российскую семью". Это "отступление от традиции" само по себе является событием.
Страна преодолела развал, страна прошла этап кризисного управления. Вспомним, что стояло в повестке дня все девяностые годы - остановка экономического спада, борьба с инфляцией, дефицит государственного бюджета, скачки на валютном рынке, банковский кризис. Казалось, что мы будем обсуждать эти проблемы всегда. Казалось, что только таким и может быть содержание государственной политики. Заговорив о долгосрочных целях развития хотя бы в терминах "удвоим ВВП за десять лет", Путин решил всего лишь одну задачу - показал, что и в России государство может думать о стратегии.
В послании этого года начато преодоление еще одного стереотипа. До сих пор в программах развития, представлявшихся федеральной властью, не расставлялось достаточно внятных акцентов. Все, о чем говорилось в "программе Грефа" или "в программе Касьянова", называлось важнейшими, приоритетными и т. п. проблемами. Все перечислявшиеся проблемы действительно были важными. Однако в результате эти программы не могли в принципе восприниматься как стратегии, в которых должны быть стержень и периферия, начала и концы, в которых все взаимоувязано. В нынешнем послании приоритеты названы прямо. Нравятся они или не нравятся, другой вопрос, но такой уровень конкретности послания мы тоже наблюдаем впервые.
Теперь самое время заняться искоренением последнего из отживших атрибутов прежних правительств: принципиальной, ни разу не поколебленной бессубъектностью всех начальственных предначертаний. Власть много говорила о необходимости незамедлительной модернизации России - и экономики, и социальной сферы, - но ни разу не сказала ни слова о субъекте модернизации; ни разу не назвала того, кто все необходимое для модернизации может, должен и будет делать. По умолчанию выходило, что модернизировать страну будет государство (читай: чиновники) "при поддержке" всего общества. Та же стилистика, те же интонации очевидны и в нынешнем послании. Между тем надежд на модернизационное всемогущество бюрократии ничуть не больше, чем на всесилие невидимой руки рынка.
Кто может быть в числе субъектов? В нашей стране, видимо в память о революции, уж очень заботятся о единстве общества, и любое выделение некоей социальной группы воспринимается не иначе как разжигание классовой войны. Но в стране объективно есть некий активный слой, который действительно выиграл от реформ (и это не его вина), и его численность увеличивается по мере течения времени, просто в результате рождения новых граждан. Этот слой включает в себя далеко не только богатеньких предпринимателей, молодые учительницы инновационных школ тоже относят себя к числу выигравших. Очевидно, что этот активный слой должен быть и в числе адресатов посланий, и в числе субъектов реформ.
Как только власть позволит себе увидеть этот активный слой, она сразу избавится и еще от одного стереотипа - что России надо обязательно повторить чей-то путь. Сегодня даже маститые либералы рисуют траектории развития страны, исходя из глобальных тенденций, характерных для всего Запада. Никто в своих стратегиях не учитывает, что российский капитализм базируется на особой культуре, что он молод и в силу этого динамичен и агрессивен. И совершенно неизвестно, к каким формам социально-общественного устройства он нас приведет, какое место благодаря ему Россия займет в мировом хозяйстве. Но важно, что, не учитывая этот молодой капитализм в своих планах, не учитывая его как конструктивную, а не разрушительную фигуру, власть наверняка сужает рамки своего стратегического видения максимум тем, что уже когда-то было в истории.
