Понюхайте распечатку вашего брокерского счета или договор о долевом участии в столичной новостройке. Вы ничего не чувствуете? Странно. Они должны пахнуть нефтью. Да, конечно, деньги не пахнут. Но всегда имеют конкретное происхождение. Деньги, надувшие феноменальные спекулятивные пузыри на рынке акций и недвижимости в России в нынешнем году, — это внешние, полученные из-за рубежа деньги. Деньги, вырученные нашими компаниями за экспорт, плюс зарубежные займы. Рекордное внешнеторговое сальдо и приток частного капитала сформировали гигантский «навес» не покрытого рыночным спросом предложения валюты на внутреннем рынке. Чтобы избежать обвального падения курса доллара к рублю, ЦБ вынужден был увеличить объемы скупки валюты. Зеркально росту валютных резервов увеличилась и эмиссия рублей. Темп прироста денежного агрегата М2 к середине года превысил 40% годовых — при том что согласно «Основным направлениям денежно-кредитной политики на 2006 год» он намечался в диапазоне 19–28% годовых. Ну и чем это не разнос системы управления ликвидностью?
Трещат по швам и утвержденные ЦБ потолки предельного укрепления рубля. В прошлом году рубль подорожал к корзине валют стран — наших торговых партнеров на 10,5% (при потолке 8%). В этом году предельную планку удорожания рубля чуть приподняли, до 9%, но за семь месяцев он уже прибавил в весе почти 8%, так что выдержать годовой ориентир никак не удастся.
Не мудрено, что в июле произошел перелом тренда динамики потребительских цен с плавно снижающегося на растущий. Этот слом тренда ставит жирный крест на планах правительства уложиться даже в скорректированный девятипроцентный ориентир по инфляции в этом году. Вообще говоря, на фоне такого разнузданного роста рублевой ликвидности наблюдаемое ускорение роста цен на товарных рынках выглядит более чем скромным, в очередной раз доказывая преимущественно немонетарный характер нынешней инфляции.
Зато инфляция активов, прежде всего ценных бумаг и недвижимости, как раз стопроцентно монетарная, сколько бы ни жаловались строители на рост издержек. Экспоненциальный рост фондового рынка, неожиданно оборвавшийся в мае под воздействием внешней конъюнктуры мирового рынка капиталов, и чудовищный рост цен на жилье (в Москве средняя цена метра подскочила чуть ли не вдвое меньше, чем за год) питались избыточной рублевой ликвидностью.
Самое печальное в этой истории, кроме вполне понятного огорчения сограждан, вынужденных отложить спотовые и ипотечные покупки жилья на неопределенное будущее, состоит в том, что денежный дождь, пролившийся на нас, в очередной раз не был переварен хозяйством. Он не привел ни к скачку предложения кредитов компаниям, ни к кардинальному снижению их стоимости. Лишь два гигантских флюса выскочили на физиономии нашей экономики. Один — фондовый, второй — строительный.
Почему дополнительная ликвидность не трансформируется в инвестиционные кредиты на модернизацию компаний? По двум причинам.
Первое. Наша финансовая система недоразвита, не адекватна сложности экономики. Все, что она может, — заниматься игрой на разнице курсов и ставок да накачивать деньгами спекулятивные пирамиды, снимая сливки с каждого их «этажа». Минфин и Центральный банк фактически самоустранились от надлежащей капитализации банков и создания мощного рынка государственных ценных бумаг, без чего полноценную финансовую систему построить невозможно.
Второе обстоятельство еще более серьезно. Даже если бы мы имели сегодня первоклассную немецкую или французскую финансовую систему, поставляющую, как конвейер, дешевые длинные беззалоговые кредиты в реальный сектор экономики, этот конвейер сегодня работал бы на малых оборотах. Дело в том, что массовые инвестиции бизнеса возможны лишь на базе: а) мощной инфраструктуры; б) понятной, прозрачной системы взаимоотношений в треугольнике «национальный бизнес-государство-иностранный бизнес» и в) ясной стратегии национального развития, включая стратегии развития ключевых отраслей и территорий. Ни одной из этих предпосылок для инвестиций наш бизнес сегодня не имеет. Поэтому, несмотря на колоссальный приток денег, хозяйство пребывает в состоянии вялой стагнации.
