Резкое изменение тактики России по отношению к Грузии, естественно, актуализировало абхазский и югоосетинский вопрос. Теперь, когда Россия взяла инициативу в свои руки и твердо (даже с некоторым перехлестом) заявила, что готова воспринимать Грузию как враждебное государство и действовать соответственно, изменилась и вся диспозиция сил в регионе. Если раньше Россия имела весьма затрудненный, но все же контакт с руководством Грузии и хотя бы формально была третьей стороной в решении проблем непризнанных республик, то теперь, в ситуации конфронтации с Грузией и ее руководством, она оказалась в принципиально ином статусе.
Новая ситуация уже вызвала в Южной Осетии и Абхазии (особенно в Абхазии) как большие надежды, так и очевидную тревогу. И раз уж Россия теперь не только отвечает на чужие ходы, но и решила взять инициативу в свои руки, то вопрос, как нам быть с Абхазией и Южной Осетией, оказывается определяющим.
По большому счету, есть три варианта решения проблемы. Первый: перестать поддерживать непризнанные республики и устраниться от решения проблемы. Второй: признать их независимость и начать процесс присоединения их к России в той или иной форме. Ну и, наконец, третий — оставить все как есть.
При этом очевидно: ситуация в регионе такова, что любое решение будет иметь серьезные геополитические последствия, а кроме самой России, Грузии и непризнанных республик ключевым игроком тут являются США (Европа пока максимально дистанцировалась от проблем Закавказья, но в любой момент может тоже вступить в игру).
Если же абстрагироваться от геополитики и интересов больших государств и попытаться хотя бы умозрительно рассмотреть возможность «справедливого решения», то оказывается, что такого решения нет вообще. За Грузией — принцип территориальной целостности, за Абхазией (мы будем говорить в первую очередь о ней, так как абхазская тема более актуальна) — право наций на самоопределение. Исторические аргументы тут тоже работают в обе стороны. Исторически Абхазия была как независимым княжеством, так и частью Грузии, и даже в состав СССР она входила то как часть Грузии (Конституция 1921 года), то как самостоятельная республика (Конституция 1925 года). К моменту начала войны в 1992 году в Абхазии проживало только 17% абхазов и около 45% грузин. Однако Абхазия это еще и армяне, и русские, и в большинстве своем они радикальные сторонники отделения от Грузии.
Повторим: справедливого решения нет. Единственным «справедливым» решением оказывается то, которое минимизирует риск новой войны. Риск того, что в Абхазии и Осетии снова будут убивать людей.
Самоустраниться не получится
Сдать Абхазию и Южную Осетию Россия не может. Во-первых, это будет воспринято как предательство, причем не только в непризнанных республиках, но и внутри страны. Пойти на такое национальное унижение никакая власть не сможет. Более того, самоустранение России, вопреки заявлениям грузинской стороны, проблемы вовсе не решит, а скорее усугубит ее. И ссылки на Аджарию, проблему суверенитета которой Саакашвили удалось решить быстро и без крови, тут неуместны. Аджария мирно вышла из-под фактической юрисдикции Тбилиси, в Абхазии и Южной Осетии была война, и крайне жестокая. Между этими народами не просто разногласия элит — между ними кровь.
Сегодня население Абхазии составляют представители разных национальностей, но нет почти никого, кто не потерял бы в войне родных или близких, друзей. И не только на поле боя. Стоит только послушать рассказы, даже не абхазов, а абхазских армян о резне, которую устроили гвардейцы Китовани в армянских пригородах Сухуми в первые недели войны, — вряд ли у кого останутся сомнения, что мирно грузинские власти Абхазию не получат. Впрочем, резали не только грузины, но и грузин, и порой даже еще более жестоко. И грузины тоже не забыли усеянный трупами многокилометровый пляж в Гаграх (кстати, одним из главных действующих лиц той резни был командир батальона Конфедерации горских народов Шамиль Басаев). В такой ситуации самоустранение России только открывает дорогу новой войне, возможно, еще более жестокой. Причем устраниться может только власть России. Очевидно, что народы Кавказа, в первую очередь адыги (адыгейцы, черкесы, кабардинцы), родственные абхазам, все равно примут участие в этой войне. И если та абхазская война сыграла определяющую роль в окончательном становлении боевых формирований будущего чеченского сопротивления, то новая война почти непременно создаст новых басаевых и резко усилит исламско-сепаратистские силы на Кавказе.
Бегство вперед
То, что путь сдачи и самоустранения для России неприемлем ни при каких обстоятельствах, очевидно. Однако не более перспективным выглядит и курс на присоединение непризнанных республик. Население Абхазии и Южной Осетии на любом референдуме в любой день недели и в любое время суток проголосует за присоединение к России бесспорным большинством. Но для России не только присоединение, но и признание независимости этих государств чревато серьезными проблемами. И дело не в отношениях с Грузией, они и сегодня уже столь плохи, что ухудшать их, в общем, некуда. Очевидно, что мировое сообщество, в первую очередь Запад, отреагирует на такой шаг крайне негативно. Империалистические устремления России — это классическая страшилка западной прессы и западного истеблишмента, и они наверняка отыграют этот сюжет по полной программе. Возможно, до тотальной международной изоляции дело не дойдет, но в том, что нас ждет жесткая антироссийская кампания, можно не сомневаться. При этом стоит учесть, что все это будет происходить в ситуации перехода власти в нашей стране.
Кроме того, признав независимость Абхазии и Южной Осетии, Россия резко усложнит свои отношения не только с Западом, но и с той же Украиной. На Украине уже сегодня многие политики, наблюдая за развитием российско-грузинских отношений, всерьез говорят о планах Москвы по возвращению Крыма или раскола страны. В частности, референдум в Приднестровье вызвал в Киеве разговоры о том, что присоединение Приднестровья к России создает опасность сепаратизма для Одесской области. Эти страхи резко усилятся в случае радикальных шагов России на Кавказе.
Впрочем, и Грузию не стоит сбрасывать со счетов. Если Россия признает независимость той же Абхазии, то нынешнее руководство Грузии вполне может начать военные действия. Причем в этом случае не Грузию, а именно Россию все будут считать агрессором и стороной, спровоцировавшей конфликт. Что России делать в этой ситуации? Маленькая победоносная война, кроме того что чревата кровью, загоняет Россию в тупик конфронтации с США и, скорее всего, с мировым сообществом в целом. По мнению ряда российских и западных аналитиков, это именно та ловушка, в которую методично загоняют Россию американцы (в частности, речь идет о группе Бжезинского и неоконах).
Ну и, наконец, пожалуй, самое главное. Получив Абхазию и Южную Осетию, мы теряем Закавказье. Закавказье для американцев сегодня — это в первую очередь транзитный коридор в обход России и стратегически важное место дислокации их баз. Однако пока не разрешены абхазская и югоосетинская проблемы, пока есть потенциальный источник для серьезных конфликтов и реальных военных действий, реальных вложений в трубопроводы для перекачки центральноазиатских нефти и газа делать никто не будет. Так же с полноценными американскими базами — американцы вовсе не собираются участвовать в реальной межэтнической войне и уж тем более не намерены воевать с Россией. Для реализации своих планов им нужно какое угодно, но решение территориальных проблем Грузии. Причем лучшим вариантом для них как раз будет российская аннексия этих территорий — лучшая гарантия от крупномасштабного горячего конфликта, а вся полнота ответственности перед мировым сообществом не на Америке, а на России. И в этой ситуации мы почти гарантированно теряем и Армению. Какими бы пророссийскими ни были настроения в этой стране, отрезанная Грузией от России и вообще от мира, она вынуждена будет пойти на поклон к США.
Против всех
В итоге единственное, что остается России, — сохранять статус-кво. Собственно, эту линию и выбрало российское руководство. Обострение отношений с Грузией в нее вписывается: Россия хочет сохранить баланс, а Саакашвили пытается решить проблему силовым путем. Именно эту позицию обнародовал Путин в Хельсинки и во время недавнего телемоста. Линия эта выглядит беспроигрышной. Во-первых, Россия сохраняет мир, то есть основывается на единственно справедливой позиции. И это не просто риторика — России, как мы показали выше, война невыгодна, а потому, в том числе, эта позиция так легко оказалась принята в Европе. Даже генеральный секретарь НАТО Яап де Хооп Схеффер на встрече с министром обороны РФ Сергеем Ивановым заявил о близости позиций по Грузии (хотя сама встреча, посвященная вопросу о расширении НАТО, прошла весьма напряженно). Во-вторых, нынешняя неопределенность сохраняет российское влияние в Закавказье.
Однако позиция эта тоже весьма опасная, а потенциально и вовсе проигрышная. Дело в том, что в сохранении статус-кво заинтересованными оказываемся мы одни. Для Америки как раз важно разрушить нынешнюю неопределенность. Главный национальный интерес Грузии — возвращение территорий, а потому нынешнее состояние для них неприемлемо. С этим ясно. Но в нынешней ситуации и сами непризнанные республики заинтересованы в окончательном решении, а не в нынешнем статус-кво. Своими действиями последних месяцев, в частности операцией в Кодорском ущелье, Саакашвили добился очень важного результата — серьезно напугал граждан и элиты Абхазии и Южной Осетии. Когда Путин на прямой линии отвечал на вопрос из Набережных Челнов и сказал, что «люди в Абхазии, Южной Осетии очень обеспокоены милитаризацией Грузии», он сказал чистую правду. Более того, эта обеспокоенность наложилась на эскалацию российско-грузинских отношений и породила серьезные ожидания возможного благоприятного решения своей судьбы. Этим благоприятным решением для абхазов является полноценная независимость под опекой России или присоединение к ней. Однако главным интересом и важнейшей задачей для них является не присоединение к России, а отдельность от Грузии. И чем дальше, тем больше они ощущают угрозу грузинского вторжения, а потому заинтересованы уже не в сохранении нынешней ситуации, а в радикальном движении к полному отделению от Грузии.
Эта заинтересованность будет объективно идти вразрез с линией России на сохранение статус-кво и приведет к самостоятельным действиям непризнанных республик по обеспечению гарантий своей независимости.
Да, собственно, они уже начали действовать. Резко активизировались контакты с махаджирами — абхазами и адыгами, проживающими в Турции (подробнее об этом см. "Геноцид как симптом"). Более того, президент Абхазии Сергей Багапш заявил на митинге в Очамчире о начале массового переселения махаджиров в Абхазию. Параллельно активизировались и внутриадыгские связи. Кроме того, по нашим сведениям, абхазские исламские организации начали налаживать контакты с представителями исламских движений арабского мира и Пакистана, чего раньше не было.
На выходе мы получаем очень сложную задачу, стоящую перед Россией, — поддерживать статус-кво при сопротивлении всех игроков, в том числе и прямых союзников. Задача эта выглядит как минимум крайне сложной.
Выглядит все это достаточно мрачно. Все три варианта — один хуже другого для России. Однако сам факт, что Россия перехватила инициативу, уже имеет большое значение. Отбиваясь и отвечая, сохранить статус-кво было бы невозможно. Но в ситуации, когда мы сами играем и выстраиваем политику в максимально широком диапазоне вплоть до крайне жестких (даже на грани истеричности) действий, можно добиться многого. В частности, начать планомерную работу по замене Саакашвили на более адекватного и договороспособного лидера. Для Саакашвили сегодня постоянная радикализация обстановки — основа его выживания как национального лидера. А с таким лидером очень трудно иметь дело, причем не только противникам, но и союзникам. Кстати, поэтому в вопросе о замене Саакашвили интересы России и США могут совпасть.
Кроме того, Путин недаром оговорился, что Россия «будет внимательно следить за международными прецедентами. В том числе и косовским». Решение о независимости Косово, скорее всего, будет принято, и тогда диспозиция серьезно изменится. России еще сложнее будет удержать статус-кво — усилится давление со стороны Абхазии и Южной Осетии, зато появится пространство для маневра действий в направлении признания независимости этих республик.
Между тем «косовским прецедентом» стоит заинтересоваться и Грузии. Только смотреть ей надо шире. Распад Югославии должен стать хорошим уроком для грузинских правителей. Ведь трагедия этой страны объясняется отнюдь не чьими-то происками, а поразившим ее вирусом национализма. Покойный Слободан Милошевич, да и другие югославские лидеры, не стесняясь увеличивали свой рейтинг за счет лозунгов о «великой Сербии», и их избиратели заплатили за это кровью. Последние пятнадцать лет Грузия идет по тому же пути. И лишь российское посредничество в урегулировании обоих конфликтов как-то остановило ее, уже готовую шагнуть в пропасть.
Беда Грузии в том, что сама ее современная государственность, в сущности, рождалась в противостоянии с Абхазией и Южной Осетией. Поэтому возвращение обеих республик в ее состав возможно только при условии «переучреждения» грузинского государства. Кстати, один из первых проектов урегулирования абхазского конфликта, появившийся в структурах ООН еще в 1993 году, предполагал создание нового государства в границах бывшей Грузинской ССР, причем в этом процессе должны были на равных участвовать и Грузия, и Абхазия. Тогда Тбилиси с возмущением отверг этот план. И сейчас трудно представить, что могло бы заставить грузинский политический класс хотя бы осознать тот тупик, в который они загнали собственную страну.
