Идея проведения выставок современных художников в классических музеях, в антураже королевских покоев и старых мастеров возникла несколько лет назад. Кураторский замысел очевиден — произведения искусства разных эпох должны вступать в диалог, показать зрителю, что изменение формы художественной репрезентации не влечет глобального изменения смысла. И, конечно, привлечь внимание зрителей как к классическому, так и к современному искусству.
Первопроходцами в воплощении идеи, как и во многих областях культуры, стали французы со своими главными художественными институциями — Лувром и Версалем. Конечно, в музеи «пускают» не всех, а только признанных звезд с мировым именем. В качестве примера достаточно вспомнить хотя бы ретроспективы последних двух-трех лет: инсталляции, скульптуры и графика бельгийца Яна Фабра занимали залы фламандской и голландской живописи XVII–XVIII веков Лувра, а работы американского и японского скульпторов Джеффа Кунса и Такаши Мураками гостили в Версальском дворце.
Новый некогда тренд мгновенно охватил мир. Во всех ведущих мировых музеях стали проходить выставки современных авторов — от Энди Уорхола и Фернандо Ботеро до Джона Балдессари и Маурицио Кателлана. В стороне осталась лишь Россия, с трудом воспринимающая не только западный, но и свой собственный contemporary art и уж тем более не пускающая в музейные залы современников. Хотя и у нас прецеденты с намеком на музейную демократию были. В 2004 году Пиотровский пустил запоздавшую во всех смыслах выставку главного российского концептуалиста Ильи Кабакова в четыре пустующие комнаты Главного штаба, переданного Эрмитажу. Тогда и этот шаг посчитали небывалым прорывом. Одним из главных организаторов той памятной выставки была Стелла Кесаева, ныне президент Stella Art Foundation и комиссар российского павильона на Венецианской биеннале. Именно ее можно назвать проводником и пропагандистом искусства русских художников-концептуалистов не только у нас (регулярные выставки в двух галереях Stella Art в Москве), но и за рубежом. Ее усилиями с нашим современным искусством познакомилась публика на международных выставках в Италии, Греции, Болгарии, на Кипре и в других странах.
С венским Музеем истории искусств, одним из крупнейших в мире, у Стеллы Кесаевой сложилось долгосрочное
сотрудничество. В 2008 году ее фонд показал в музее выставку «Этот смутный объект искусства», куда вошли произведения русских художников из собрания фонда, а в 2009-м в залах Северного Возрождения и барокко был представлен проект Игоря Макаревича и Елены Елагиной In Situ. Сегодня это сотрудничество продолжает большая выставка «Круг героев» одного из основателей движения соц-арт Бориса Орлова, признанного художника и скульптора, чья огромная ретроспектива проходила в позапрошлом году и в Московском музее современного искусства.
Его творчество началось во время хрущевской оттепели, когда возникли первые контакты с западной культурой. Художник рассказывает: «Тогда я получил прививку современного западного искусства. Но период быстро закончился — началась консервированная брежневская эпоха. Искусство было предельно регламентировано, а я после прививки не мог согласиться с регламентами и не хотел включаться в официальное искусство. Я оказался художником-еретиком, выбрал путь, который ведет к изоляции. Отказ от госкарьеры дал мне свободу, которую я использовал для изучения милитаристского пейзажа вокруг меня. И задачей своей считал выяснение текущих архетипов державного сознания». Итогом творческих исследований стали собственные представления об имперском стиле, лучшим выражением которого Орлов справедливо посчитал скульптуру. Его занимало буквально все: от античности и Римской империи до последних сверхдержав — СССР и США. Конечно, манифестируя соц-арт, он иронизирует, а иногда и сводит к абсурду всю серьезность официального искусства. Скульптуры из дерева и бронзы, созданные в идеальных пропорциях и выкрашенные разноцветной эмалью, воплощают образ идеального героя всех времен и империй и перекликаются с героями античности. Оттого столь естественно и гармонично его произведения вписываются в барочные залы музея и соседствуют с собранием греческих ваз и римских портретов, золотом из Надьсентмиклошского клада и фрагментами скульптур Парфенона, бронзовым «Юношей из Магдаленсберга» и другими сокровищами венского музея.
Открывает выставку «Имперский бюст» — перетянутый пулеметными лентами классический торс Цезаря в бескозырке моряка с «Авроры» и тельняшке. Образы Жукова и Велизария, когда-то отвергнутых своими повелителями, «реконструированы» в бюсте героя, помещенного в зале с портретами римских императоров и патрициев. Огромные орденские плашки собраны в «парсуны» и напоминают тотемы для поклонения, а над римской мозаикой с изображением Тезея пролетает самолет, вобравший черты советских и германских символов. В витрины с мелкой античной пластикой подселили изящные фарфоровые бюсты Сталина, в которых архитектурные детали помпезных зданий сталинской эпохи венчают голову вождя, как тюрбаны — восточных владык.
Во всех работах и нынешних противопоставлениях Орлов заявляет о постоянной цикличности проявлений героического и имперского — и это ему удается в полной мере.
