По его мнению, продолжающееся в России падение ВВП не повод для чрезмерной печали, ибо оно не что иное, как структурная адаптация, а «структурная адаптация невозможна без сильного ухудшения ситуации». Пока никто из поражённых слушателей не успел спросить, возможно ли, наоборот, сильное ухудшение ситуации безо всяких структурных усовершенствований, чиновник бодро продолжил: «Процесс адаптации закончен, сейчас экономика возвращается к росту». Занятнее всего даже не то, как явно оценка Минфина расходится с мнением МЭРа, только что резко пересмотревшего прогноз на будущий год в сторону ухудшения (и теперь именно по этому мрачному прогнозу делают бюджет-2016). Занятнее, что это заявление минфиновец сделал, комментируя намерение своего ведомства увеличить внутренние госзаймы. Нетрудно понять, что это ещё один способ увеличить дефицит ликвидности в экономике. Бесполезно спрашивать оратора, кто именно возвращается к росту, если в ходе «структурной адаптации» последнего времени сильно пострадало большинство отраслей, и на какие деньги это нечто будет расти, — ответ заранее известен. Расти «оно» должно само по себе. В благодарность за усилия денежных властей изымать из экономики всё что можно и чего нельзя.
На фоне столь истовой веры наших финансово-экономических начальников в то, что нет ничего достойного внимания за пределами чистой макроэкономики, любой шаг правительства, выдающий намерение что-либо сделать руками, порождает самый живой интерес. Так, горячее обсуждение вызвало выдвинутое на этой неделе Минпромторгом предложение ввести специальные продуктовые карточки для адресной помощи нуждающимся. Идея не новая. Пять лет назад её выдвигали Зерновой союз и Мясной союз России, а ещё двумя годами раньше — думские депутаты. Тогда, как и сейчас, причин для такого шага было несколько, а повод один: сокращение потребления. Тогда — некоторых видов продовольствия, сейчас — еды вообще (продовольственный товарооборот розничной торговли сократился от прошлого к нынешнему августу на десять процентов, несмотря на заметный рост цен). Тогда идея не прошла, теперь, кажется, может и пройти: вроде бы её уже поддержал первый вице-премьер Шувалов.
Пока далеко не все детали ясны, но смысл программы примерно таков. С января будущего года граждане с доходом ниже регионального прожиточного минимума начнут получать из федерального и регионального бюджетов частичную компенсацию расходов на продукты. Граждане эти получат специальные пластиковые карты, на которые каждый месяц будет поступать некая сумма денег. Потратить её можно будет только на еду, причём не на любую, а на свежие скоропортящиеся продукты, из которых нельзя формировать запасы (молоко и молочные продукты, мясо, зелень и т. п.). Прямо сказать, что продукция должна быть отечественная, наверное, не получится: ВТО не позволит, — но слово «свежая» ясно на это намекает. Замглавы Минпромторга Евтухов говорит: «В результате реализации программы должна появиться возможность приобрести вместо импортного глубокозамороженного мяса свежее охлаждённое мясо, вместо восстановленного стерилизованного молока — пастеризованное, вместо консервов — свежий салат и овощи». Владельцы карт смогут и сами вносить на них деньги — бюджет будет добавлять к этой сумме от трети до половины. Пользоваться картой можно будет и в магазинах, и на рынках — везде, где торговцы подключены к процессинговой системе; никакого отбора или аккредитации для участия в программе ни для товаров, ни для производителей не потребуется. Плюсы очевидны, и главный из них — двойное назначение программы: она будет одновременно и поддерживать малоимущих граждан (а их всё больше, и их рацион значимо ухудшается) — и помогать производителям отечественного продовольствия. Не менее важно и то, что развёртывание этой программы позволит заметно сузить малопродуктивные и чреватые множеством проблем попытки сдерживать цены на многие виды продовольствия, то есть польза для аграриев будет гораздо шире, чем конкретная сумма, поступающая к ним с этих самых карточек. Есть и минусы — точнее говоря, нерешённые вопросы.
Самый очевидный: судьба программы в небольших городах и в сельской местности. Там почти или совсем нет необходимой для них инфраструктуры, и никто не знает, как скоро она появится; как помощь дойдёт до тамошних неимущих? Давать им какой-то бумажный аналог американских food stamps? Это, видимо, возможно, но резко усложнит и без того необъятную работу по администрированию программы. Самый сложный: стоит ли говорить «а», не собираясь сказать «б»? Поддержка агропрома этой программой будет малозаметна, если параллельно с ней не делать очевидных вещей: активной защиты рынка, позволяющей аграрию не испытывать неравной конкуренции; стимулирования аграрного экспорта; повышения требований к качеству продуктов и т. п. Самый безответный вопрос: откуда деньги? Программа эта может оказаться весьма эффективной: по подсчётам Минпромторга, вложенный в неё казённый рубль даст минимум два рубля прироста ВВП — это не говоря о социальном её значении. Но заметен без микроскопа этот эффект будет только в том случае, если таких рублей будет много. Надежды на это при продолжении нынешней линии экономических властей — никакой. Весьма похоже, что финансирование программы будет большей частью переложено на регионы, а у них денег не просто нет, а нет совсем. Как и эмиссионного центра.
Давно замечаю: на какую экономическую, социальную или даже политическую (внутриполитическую, конечно) тему ни начнёшь размышлять, на втором, много на третьем повороте выйдешь на свирепую необходимость того, что наши западные партнёры удачно называют «количественным смягчением». Словно в подражание Катону Старшему, в развязке почти любого разговора и не захочешь, а скажешь, что Carthago, знаете ли, delenda est! Катон, бедняга, до разрушения Карфагена так и не дожил, но при нём хоть началась призываемая им война. Интересно, как сложится история с теперешним рефреном — об изменении денежно-кредитной политики.
