Как уже писал «Эксперт Казахстан» (№ 9 от 5 марта 2007 года), все программные выступления президента, начиная с Послания-2006, представляют собой пересказ – с повторами, смещением акцентов, детализацией отдельных пунктов – плана модернизации страны. А все правительственные стратегии и программы, которые нам предстоит увидеть, будут попытками адаптации этого плана к внешним и внутренним условиям, его коррекцией и уточнением.
На прошлой неделе был сделан очередной шаг в этом направлении. Президент Назарбаев подписал указ о создании государственной комиссии по модернизации экономики во главе с премьер-министром Каримом Масимовым. 16 апреля прошло ее первое заседание, на котором было сказано, что одной из задач госкомиссии станет разработка программы «тридцати корпоративных лидеров».
Призрак Госплана
Задача правительства в самом общем виде выглядит так – мобилизовать частный бизнес на решение вопросов, стоящих перед страной и национальной экономикой. На практике это может принять форму участия частного бизнеса в проектах, предлагаемых государством (например концессионных), или инвестиций в создание производств, необходимых с точки зрения национальной экономики. Вопрос в том, насколько такие проекты являются привлекательными для бизнесменов. До сих пор на предложения правительства активнее развивать государственно-частное партнерство наши компании реагировали без особого энтузиазма.
Вопросы модернизации – как политической, так и экономической – президент предпочитает решать с помощью госкомиссии. Но корпоративных лидеров в стране будет больше, чем политических партий
Впрочем, с отсутствием энтузиазма у своих граждан наше государство сталкивается не в первый раз. В свое время они, например, не горели желанием создавать политические партии – не клубы единомышленников-интеллектуалов, а политические институты. Государству пришлось самому заняться созданием многопартийной системы, приличествующей любой демократической стране. Методы создания партий были преимущественно административные, но других в распоряжении государственной власти просто быть не могло. В итоге мы видим, что партийная система после долгого экспериментирования с количеством партий, их численностью и правилами участия в выборах наконец-то приблизилась к модели, которая устраивает и власть, и большинство партий. Осталось лишь на законодательном уровне выстроить отношения с оппозицией (например, принять соответствующий закон) – и государство получит партийную систему, необходимую для экономической модернизации.
Точно так же, но только быстрее и эффективнее, будет решаться и вопрос с экономикой. Как будет выглядеть программа создания компаний-лидеров и насколько успешно она будет воплощаться в жизнь, мы увидим позднее. Но само сообщение о «тридцати корпоративных лидерах» уже достаточно недвусмысленно говорит о том, что президент и правительство выбрали ту модель экономического развития, которая применялась в странах Восточной Азии.
Суть этой модели в использовании уже имеющихся конкурентных преимуществ в создании производств, ориентированных на внешние рынки. Причем все экономические функции государства (и регулирующие, и стимулирующие) направляются на содействие именно такой модели развития. Иначе говоря, предполагается государственное регулирование экономики. Для этой цели и создана государственная комиссия. Но поскольку слово «регулирование» сегодня вышло из моды, его заменили другим, более современным – «модернизация».
Собственно, под регулированием (в случае Южной Кореи или Китая), или модернизацией (у нас), понимается одно и то же – содействие развитию промышленного производства, в том числе телекоммуникаций, нефтехимии, новых видов энергии, транспорта. А наши корпоративные лидеры вызывают в памяти историю японских и южнокорейских бизнес-конгломератов – дзайбацу и чеболей.
Есть и другая точка зрения. По мнению российского эксперта Дмитрия Верхотурова, основные элементы казахстанской стратегии развития позаимствованы из советского опыта:
– форсированное развитие рыночных отношений (приватизация, либерализация цен);
– использование рынка в качестве средства борьбы с экономическими трудностями;
– сохранение за государством базовых отраслей – «командных высот» (госхолдинг «Самрук» и другие);
– допуск иностранных компаний в экономику («Тенгизшевройл», «Испат Кармет» и другие);
– перспективное экономическое планирование (Стратегия индустриально-инновационного развития Республики Казахстан на 2003–2015 годы, Стратегия «Казахстан-2030»).
Эксперт считает, что «обнародованная стратегия 30 корпоративных лидеров является также применением советского экономического опыта в казахстанских условиях. Подобно тому, как в годы первой пятилетки в СССР (1929–1932 годы) создавались головные предприятия в ряде отраслей: Сталинградский тракторный завод – в тракторостроении, Нижегородский автомобильный завод – в автомобилестроении, Магнитогорский металлургический комбинат – в черной металлургии, Березниковский химкомбинат – в химии, в Казахстане также создаются головные корпорации. Различие состоит в том, что если советское головное предприятие было одним особо крупным промышленным комплексом, то казахстанское может иметь производства по всей стране и за ее пределами. Это делает систему более гибкой и эффективной, чем советская концентрация производства».
Эта стратегия основана на поощрении экспорта. Государство выбирает отрасли (или компании), способные выйти на мировой рынок, и оказывает им различного рода поддержку. Самый мощный инструмент поддержки экспорта – занижение курса национальной валюты. Китай до сих пор его успешно использует. Недостаток у него лишь один – отсутствие избирательности. А в нашем случае речь идет об отборе нескольких десятков компаний. То есть об оказании поддержки не всем, а лишь избранным.
Много званых, но мало избранных
Ничего принципиально нового в идее создания корпоративных лидеров нет. Если взглянуть на экономику, скажем, Японии, то можно увидеть несколько десятков эффективных компаний-лидеров и десятки тысяч малоэффективных, а то и просто дотируемых из бюджета. Та же ситуация и в Южной Корее – иностранные делегации возят на экскурсии на завод POSCO, напоминающий больше курортную зону, чем металлургическое предприятие, да на суперсовременные автомобильные заводы, а вокруг Сеула находятся сотни маленьких грязных мастерских с примитивным оборудованием.
Из заявлений премьер-министра видно, что создание корпоративных лидеров – не конечная цель экономической модернизации, а лишь один из факторов экономического роста
Немаловажный вопрос – кого государство намерено превратить в лидера – национальную компанию или частную? С нацкомпанией вопросов не возникнет. Не потому, что она моментально способна стать лидером, а потому, что согласна становиться кем угодно. Скажут – станет лидером, скажут – аутсайдером. На то она и нацкомпания. С частным бизнесом ситуация иная. Его нужно чем-то привлечь, нужен экономический «пряник».
Южнокорейский опыт создания бизнес-конгломератов не может быть нами скопирован буквально. Для корейских чеболей сотрудничество с государством – то, что сейчас принято называть государственно-частным партнерством – было в 60-е годы прошлого века единственно возможным путем дальнейшего развития. Правительству не нужно было уговаривать компании – они сами стремились к такому партнерству и ради него даже готовы были на определенные жертвы. Например, компания Hyundai, взяв подряд на восстановление одного из разрушенных во время войны мостов в Сеуле, стремилась не к получению прибыли (этот проект ее едва не разорил), а к благосклонности правительства. Завершив строительство в короткие сроки и с высоким качеством, компания получила такую благосклонность, а вместе с ней – доступ к экономически привлекательным контрактам на строительство объектов для американцев в Южном Вьетнаме и инфраструктурным проектам на Ближнем Востоке.
Реально ли появление в ближайшем будущем 30 компаний, которые стали бы лицом Казахстана на мировых рынках? Видимо, нет. Цифра эта, похоже, условная. Что-то из области метареализма. Как удоды у Алексея Парщикова: «Их два, но условно удобно их равными принять пяти».
Во-первых, такая компания по размеру (объемам производства) должна быть достаточно значимой для экономики страны. Небольшая фирма, пусть вполне успешная и имеющая высочайший уровень рентабельности без возможности или без необходимости расширять свое производство, в число корпоративных лидеров вряд ли попадет.
Что касается крупных компаний, то, видимо, на этапе отбора никакой дискриминации для соискателей звания корпоративного лидера не будет. Но, как сказано в Евангелии от Матфея, «много званых, но мало избранных». Очевидно, что объектом государственной заботы станут компании, работающие в сфере добычи и транспортировки нефти и газа. «КазМунайГаз» – претендент номер один. Для баланса – энергетики-альтернативщики, занимающиеся производством биоэтанола («Биохим» в СКО). В металлургии – это «Миттал Стил» и «Испат-Кармет». Наши банки – уже лидеры, по крайней мере, на просторах СНГ. А вот фондовая биржа пока что, увы, не более чем декорации. В инфраструктуре явные претенденты на место лидеров – КТЖ и МЦПС «Хоргос». В сельском хозяйстве – зерновики-мукомолы и хлопкоробы (а с ними и текстильщики).
Недавно правительство обсуждало вопрос о необходимости создания собственного производства медикаментов с привлечением крупных иностранных фармацевтических компаний. Здесь создание корпоративных лидеров будет происходить на базе модернизации и расширения достаточно скромных пока производственных мощностей (Шымкентский и Павлодарский фармзаводы). Почти наверняка лидерам предложат расти на почве туристического бизнеса вблизи гор и озер.
Другой вопрос, который пока неясен, – идет ли речь о выращивании лидеров из компаний национального формата или же областные (ну пусть хотя бы в рамках СПК) лидеры, активно участвующие в приграничной торговле, тоже могут рассчитывать на поддержку государства.
Создание корпоративных лидеров, как видно из заявлений премьер-министра, – не конечная цель экономической модернизации, а всего лишь один из факторов экономического роста, успешной интеграции в мировую экономику, формирования внутреннего рынка. Дмитрий Верхотуров полагает, что разрабатываемая программа не будет ориентирована на экспансию на внешние рынки. «Если внимательно просмотреть сообщения о разработке программы модернизации экономики страны, станет очевидно, что вопрос об экспансии на внешние рынки вовсе не затрагивался, а обсуждались сугубо внутренние проекты: развитие энергетики, сельского хозяйства, транспортного машиностроения, новых металлургических предприятий, химических предприятий и увеличение добычи нефти и газа.
Вопрос экономической экспансии на мировые рынки стоит отнести на период после 2015 года, когда будет реализована стратегия индустриально-инновационного развития Казахстана и когда страна будет обладать в основном современной экономикой с выделившимися лидерами. После этого, скорее всего, будет поставлен вопрос о масштабной экспансии казахстанских компаний на международные рынки. Хотя и сейчас по мере возможности развивается экспорт продукции».
Садовники
Любая стратегия требует программы ее выполнения. А программа требует плана мероприятий. Поэтому не исключено, что первым результатом работы госкомиссии по модернизации экономики станут документы под названиями типа «План мероприятий по реализации госпрограммы, направленной на выполнение стратегии». Но при этом в рамках министерств (прежде всего – МИТ и Минфина) будут готовиться предложения по созданию особых условий для лидеров. А институты фонда «Казына» будут готовить списки кандидатов. Будут также распределяться обязанности по выращиванию из этих кандидатов будущих лидеров.
Поскольку эта программа государственная, для ее выполнения будут использоваться те инструменты, которые имеются в руках государства – «Казына», «Самрук», «Казагро». Если работа социально-производственных корпораций окажется успешной, можно будет использовать и СПК. Возможно, пригодится и бывший союз, а ныне экономическая палата «Атамекен».
Развитие южнокорейских чеболей опиралось на практически неограниченные банковские кредиты (все банки после военного переворота 1961 года были национализированы). У нашего правительства возможности командовать банками нет. Значит, роль кредитора будет играть «Казына», точнее, Банк развития Казахстана. Кредиты должны быть долгосрочными (с возможностью дальнейшей реструктуризации долга) и под низкий процент. Южнокорейские бизнес-конгломераты по мере роста обзаводились собственными исследовательскими центрами. В Казахстане, надо полагать, такой центр будет один на всех лидеров – Центр маркетингово-аналитических исследований (ЦМАИ).
Понятно, что одним из побочных эффектов государственной поддержки лидеров станет фактический контроль государства над этими компаниями. Будет ли этот контроль вечным (долгосрочным) или предусматривается какой-то механизм выкупа государственной доли (подобно партнерским проектам в рамках работы СПК) – пока неясно.
От поддержки наших нефтяных и газовых компаний никуда не деться. Но в среднесрочной хотя бы перспективе следует поощрять экспорт, связанный с наукоемкими производствами. Таких у нас пока, увы, немного. А поскольку стремление к получению немедленной прибыли толкает не к инвестициям в создание новых производств, а к наращиванию мощностей по производству того, что уже имеешь, велик риск, что экономический рост и впредь будет подменять собой экономическое развитие.
От необходимости решения кадровой проблемы и увеличения инвестиций в НИОКР тоже никуда не деться. Пока уровень подготовки и квалификации наших инженеров не сравняется хотя бы с советским (а инженеров с советским образованием охотно брали на работу те же южнокорейские чеболи), нечего и мечтать о том, чтобы зарубежные компании переносили в Казахстан свои исследовательские центры и лаборатории. Кроме того, даже добившись от западных компаний передачи технологий, но не имея квалифицированных кадров, мы не сможем повторить опыт китайцев, заменивших западный Alcatel родным Huawei на рынке телефонных станций.
Заместитель директора Центра анализа общественных проблем Канат Берентаев весьма скептически оценивает возможность появления в Казахстане компаний, способных занять свою особую нишу на мировых рынках. «Мировые рынки контролируются транснациональными корпорациями. Они же определяют и научно-техническую политику. Поэтому и развитие производства в Казахстане, и внедрение у нас новых технологий будет происходить лишь в той мере, в какой это выгодно на сегодняшний день ТНК». По мнению экономиста, единственно возможный вариант проведения относительно самостоятельной экономической политики – создание с партнерами по СНГ (Россией, Белоруссией) своих ТНК.
Однако создание с Россией и другими участниками интеграционных проектов единого экономического пространства – это та модель, которую Казахстан продвигал все последние годы и о поддержке которой вновь заявил Нурсултан Назарбаев на недавнем заседании Межгоссовета ЕврАзЭС в Астане. Ее реализация позволила бы не только создавать свои суперкорпорации, но и решила бы проблему узости казахстанского внутреннего рынка. И тогда в работе с западными компаниями мы могли бы применять тактику, успешно опробованную китайцами, – технологии в обмен на рынок.
Международные стандарты
Чтобы компания смогла превратиться в лидера, ей нужна поддержка государства. Когда-то самым лучшим способом создания тепличных условий была защита внутреннего рынка от импорта. Накануне вступления Казахстана в ВТО (а тем более после) возможности повышения импортных тарифов есть, но они ограничены. Остается одно – создавать особые тепличные условия для будущих лидеров в сфере информации, логистики, доступа к бюджетным деньгам (госзаказам). Обеспечить доступ этих лидеров к крупным проектам – национальным, региональным и международным. Видимо, потребуется задействовать госструктуры и для поддержки этих компаний на зарубежных рынках.
Словом, применительно к лидерам государство должно будет включить все свои функции, способствующие развитию корпорации, и выключить все мешающие. Стимулам и поддержке – да, бюрократии – нет. Лидеры, подобно ветеранам ВОВ, в государственных очередях стоять не будут, для них, как для наблюдателей ОБСЕ на выборах, все принимаемые решения будут абсолютно прозрачны.
Стратегической целью модернизации экономики является закрепление Казахстана на международных рынках, следовательно, обязательным условием для всех кандидатов в корпоративные лидеры будет соответствие международным стандартам, прежде всего в сфере управления. На практике это может означать привлечение в казахстанские компании иностранных управляющих, причем управляющих высокого класса. Но поскольку существование в стране двух параллельных экономик, регулируемых отдельными законами, представить трудно, следует ожидать ряда изменений в законодательстве, относящихся к бизнес-климату в целом, затрагивающих все компании, как лидерские, так и обыкновенные.
Стоит отметить, что выращиванием корпоративных лидеров занимались не только страны Восточной Азии. Например, корпорация SABIC – лидер саудовской экономики – тоже результат работы государства, которому до сих пор принадлежит большая часть акций. Дмитрий Верхотуров обращает внимание на то, что «казахстанский план серьезно отличается от стратегий развития экономики, примененных в других развивающихся странах, к примеру в Саудовской Аравии после 1975 года. Страна, не имевшая другой промышленности, кроме нефтяной, вынуждена была создать корпорацию SABIC, в которую перекачивались доходы от экспорта нефти и которая с нуля создавала все отрасли промышленности: нефтехимическую, газоперерабатывающую, металлургическую, алюминиевую и т.д. В Казахстане же основы современной индустрии уже есть и есть “командные высоты” в экономике, на которые можно опираться. Программа 30 лидирующих корпораций только сфокусирует их усилия в одном направлении».
