Эта тенденция охватила практически все более-менее развитые страны. Рост разводов примерно одинаков и в католической Польше, и в либеральных Нидерландах, и в далекой Австралии. Наша страна строго следовала за мировыми трендами — дошло до того, что число разводов превысило у нас количество свадеб. В этом глупо обвинять рынок и реформы — число распавшихся браков росло и при Хрущеве, и при Брежневе.
Однако в мире сейчас ситуация вроде бы стабилизировалась. То есть число разводов по-прежнему велико, но хотя бы не растет — наметилась даже некоторая тенденция к уменьшению. Это касается и нашей страны.
Но от большинства западных государств Россию отличают два существенных обстоятельства. Во-первых, у нас по-прежнему принято выслушивать вальс Мендельсона как можно раньше. Какой-нибудь немец или англичанин склонен сначала получить высшее образование, потом обзавестись работой и жильем и только после этого связывать себя узами Гименея. Причем перед тем, как ставить штамп в паспорте, люди стараются подольше пожить в гражданском браке.
У нас же многие норовят сыграть свадьбу, едва переступив 20-летний рубеж. А как показывают многочисленные исследования, ранние браки прочностью не отличаются.
Вторая наша беда — так называемое вторичное безбрачие. То есть после распада одного брака мужчины и особенно женщины долго не могут найти себе нового партнера. В итоге, согласно данным Европейского социального исследования, мы чуть ли не единственная страна Старого Света, где больше половины граждан репродуктивного возраста не состоят ни в официальном, ни в фактическом браке. Может быть, эта цифра и завышена, но в любом случае с семьей у нас творится что-то неладное.
