Юг
В интервью «Эксперту ЮГ» Юнус-Бек Евкуров говорит о своих методах управления регионом, о способах борьбы с бандитским подпольем и о роли личности в консолидации общества.
Покушение объединило республику
— Почти год назад вы стали президентом Ингушетии, превратившись из кадрового военного в руководителя одного из наиболее сложных регионов России. Насколько трудно далась вам такая перемена?
— Честно скажу — трудно не было. Во всяком случае, я не замечал «трудностей перехода» из-за постоянной загруженности работой. Конечно, тут есть своя специфика. Но во многом похоже: как на фронте, день и ночь не спишь, получая одну задачу за другой, так и здесь — времени на сон и отдых остаётся мало, каждый день появляется новая работа. Но главное — понимаешь, что стараешься для своей малой родины, что люди ждут результатов твоей работы и видят эти результаты. Это радует и вселяет надежду.
— После покушения 22 июня вы для многих перестали быть просто главой исполнительной власти Ингушетии и стали президентом-героем, пострадавшим за свой народ. Можно ли говорить о том, что случившееся помогло консолидировать ингушское общество? Что вообще изменилось в республике после вашего возвращения?
— Во-первых, я не считаю себя пострадавшим за свой народ и не жду какого-то особенного к себе отношения. То, что случилось, — это обычное дело. Во-вторых, за время службы для меня это — не впервой. Но если говорить о консолидации общества, то она действительно произошла — это было видно с первого дня. И дело не в том, что именно Евкурова подорвали, а в том, что покусились на президента, на идею… Конечно, люди как-то больше сплотились, и благодаря этому ситуация в Ингушетии осталась под контролем, не случилось какого-то глобального провала, не пришлось вводить прямое федеральное управление. То есть центральная власть увидела, что люди здесь не поддаются на провокации, не идут на митинги, и, кто бы ни пытался внести в общество раскол, это не удаётся — народ не реагирует на такие вещи. Было чёткое понимание того, что есть президент, что он вернётся и всё расставит по своим местам. Так что консолидация общества, бесспорно, случилась, и сейчас, общаясь с людьми, замечаю её признаки. Больше того, произошёл поворот в головах некоторых чиновников — хотя, к сожалению, не всех. Многие из них осознали, что все мы под Богом ходим, и с каждым может завтра что-то случиться — а потому лучше оставить о себе добрую память и хороший след на земле.
— На прошлой неделе вы отправили в отставку весь кабинет министров республики. Насколько неработоспособность команды была обусловлена присутствием в ней «старых» кадров, работавших с вашим предшественником Муратом Зязиковым?
— Я не могу назвать ту команду неработоспособной, но серьёзные кадровые решения приходится принимать. В команде попадались чиновники, нечистые на руку. Раньше они были слишком уж осмелевшими, не знали вообще никаких тормозов, сейчас пока воздерживаются от явно незаконных действий. Но если этот вопрос выпустить из-под контроля, то я уверен, что через год-два они станут точно так, как и раньше, нарушать закон. Учитывая опыт старой команды, я пытаюсь этого не допустить. Мы сейчас чиновникам говорим так — вы не воруйте бюджетные деньги, вы создавайте свой бизнес и на нём зарабатывайте. Пусть даже своими служебными ресурсами как-то пользуются, ничего в этом нет страшного! А бюджетные деньги, федеральные средства, которые приходят в республику, пусть республике и оставят. Но у нас ведь многие не хотят что-то создавать своим умом, начинать с нуля, ломать над этим голову, вкладывать свой труд и тратить на это годы. Хотят быстрого результата и просто стараются схватить кусок побольше, пользуясь своими полномочиями.
— А с новыми управленческими кадрами в республике сложно?
— Очень сложно. Вообще с кадрами сложно. Потому что у многих есть желание незаконным путём заработать. У многих отсутствует опыт. Хотя, казалось бы, все документы об образовании, все дипломы, подтверждающие квалификацию, у человека есть. А самих знаний и квалификации нет. Тем не менее, я считаю, что сейчас у нас подобралась хорошая команда в министерстве экономики — там довольно много молодых людей, творческих, энергичных и, самое главное, грамотных. Я думаю, что министерство экономики с таким настроем вытянет на определённый уровень и другие подразделения. Ну а кадры будем искать, будем воспитывать. Сейчас мы обратились во все федеральные министерства, и они согласились брать на работу по три-пять человек из числа наших выпускников и молодых специалистов. Два-три года они будут там нарабатывать управленческий опыт, учиться, а после этого мы будем забирать их назад в республику — и это окажутся управленцы уже совсем другого уровня.
«Перезагрузка» Ингушетии
— По многим ключевым показателям социально-экономического развития Ингушетия уже традиционно числится в «отстающих» субъектах РФ. Что сегодня представляет собой республиканская экономика? Как вы оцениваете её потенциал?
— Сейчас надо говорить о «перезагрузке» экономики Ингушетии. В течение этого года мы пересмотрели всё, что творится в социально-экономическом развитии республики, увидели много пробелов. Хотя откровенных провалов нет. Мы стараемся подправлять эти вещи, и сейчас я могу оценить экономику Ингушетии на твёрдую «тройку». И в течение ближайших двух-трёх лет мы должны вытянуть её на хорошую оценку. А это значит, что надо начать активную реализацию Федеральной целевой программы «Социально-экономическое развитие Республики Ингушетия» (согласно этой программе, республике с 2010-го по 2016 годы должно быть выделено 32 млрд рублей, уже в 2010 году в Ингушетии запланировано строительство 8 объектов по линии ФЦП на сумму свыше 1,6 млрд рублей. — «Эксперт ЮГ»). В сентябре мы провели общественное обсуждение перспектив реализации программы и договорились создать независимую республиканскую общественно-экспертную комиссию, которая будет контролировать выполнение всех программ, реализующихся в республике, особенно — федеральных целевых программ. Мы также будем продолжать те проекты, которые сегодня реализуются, в том числе — с привлечением инвесторов. По программе «Юг России» предполагалось сокращение финансирования ряда объектов. Мы обратились к вице-премьеру правительства РФ Дмитрию Козаку с предложением, чтобы объекты, которые планируется закончить в этом и следующем годах, были профинансированы полностью — возможно, даже за счёт средств, предназначенных для других объектов, запланированных на более поздние сроки. Потому что проекты на стадии завершения — это новые рабочие места и новые налоги в самой близкой перспективе. Наше предложение было поддержано.
— На инвестиционном форуме «Сочи-2009» Ингушетия представила 10 проектов, однако никаких соглашений подписано не было. Наверняка о привлечении реальных инвесторов можно будет говорить лишь тогда, когда работать в республике станет безопасно…
— Я и сейчас не только гарантирую безопасность потенциальным инвесторам — я абсолютно уверен, что им в республике ничего не угрожает. То, что делает сейчас бандитское подполье, — это целенаправленное воздействие на правоохранительные органы Ингушетии в целях дестабилизации обстановки. Я уверен, что действия бандитов связаны, прежде всего, с тем, что мы активизировали свои усилия по борьбе с ними. Они, в свою очередь, пытаются огрызаться. Не думаю, что эти бандитские формирования будут стремиться сорвать работу инвесторов.
В Сочи мы представили проекты по нескольким направлениям — гидроэнергетике (проект по реконструкции и расширению Ингушской ГТЭС в промзоне города Карабулака), стройиндустрии (проекты заводов стройматериалов в Назрани и Джейрахском районе), АПК, туристско-рекреационной сфере. По ряду проектов инвесторы проявили заинтересованность, сейчас с ними ведутся переговоры.
Борьба с бандитизмом
— В мае этого года вы с лидером Чеченской Республики Рамзаном Кадыровым договорились совместно проводить антитеррористические мероприятия. При этом ваши подходы к этой работе во многом разнятся. Недавно Кадыров публично заявил, что Юнус-Беку Евкурову надо проводить более жёсткую политику в отношении «ушедших в горы», что договариваться с ними не о чем.
— С Рамзаном мы отдельно пообщаемся по этому поводу. Во-первых, у него свои взгляды, у меня — свои. У него своё понимание борьбы с бандитизмом, у меня тоже. Но я воздерживаюсь от всяких публичных советов Рамзану — если надо, я ему при личной встрече или по телефону дам совет. А подходы у нас не во многом разнятся, поэтому мы и договорились вместе проводить спецмероприятия. В одиночку с этим не справиться — и не потому, что сил мало, а потому что это как тараканов травить — если сделать это только в одной квартире, то они тут же в соседнюю перейдут. Мы это понимаем и активно с этим боремся. Поэтому всю ту работу, которую мы вместе начали, мы будем вместе и продолжать. А что он совет мне даёт — ну что ж, спасибо!
— В этом году в Ингушетии вступает в силу закон о местном самоуправлении, что предполагает окончательное юридическое закрепление границ республики. Как будет решаться вопрос о так называемой «спорной территории» — Пригородном районе, который сейчас входит в состав Северной Осетии?
— Мы говорим о том, что юридически должна быть закреплена ныне существующая граница Ингушетии. Это касается границы и с Северной Осетией, и с Кабардино-Балкарией, и с Чечнёй. Все остальные вопросы в связи с реализацией закона о местном самоуправлении внесены в Конституцию Ингушетии. Думаю, что с реализацией закона о местном самоуправлении ситуация в республике вообще изменится в лучшую сторону — многие вопросы будет решать легче.
— После теракта в РОВД Назрани куратором республиканского МВД был назначен замминистра внутренних дел РФ, генерал Аркадий Еделев. Многие наблюдатели увидели в этом посягательство на авторитет республиканской власти. Сейчас о его деятельности практически ничего не слышно. Насколько это «кураторство» помогает вам или ограничивает ваше влияние в республике?
— Никак не ограничивает. Просто надо понять, что Аркадий Еделев назначен куратором не над властью в Ингушетии, а над республиканским МВД. Что до его работы, то он не любит публично говорить о своей деятельности, о своих успехах — он своё дело делает тихо и вроде бы незаметно, а на самом деле уже есть серьёзный результат. Я замечаю его помощь и поддержку. У нас проведена аттестация правоохранительных органов, нам поставляют новую технику и вооружение, изменилась политика подбора кадров в систему МВД. Я не хочу сказать, что он никого не назначит в МВД без согласования со мной, но у нас выстроены определённые отношения и в этом плане. Меня информируют о тех кандидатурах, которые хотят назначить в МВД, и если, допустим, я говорю, что вот в таком-то человеке мне не нравятся вот такие-то качества, мы вместе начинаем искать другого кандидата.
— Как в целом сейчас складываются ваши отношения с федеральным центром?
— Я считаю, что сегодня у нас полное взаимопонимание. Мы не «дерзим», то есть не пытаемся как-то воспользоваться своей «особой» ситуацией. Но все наши просьбы, все наши пожелания принимаются и рассматриваются — в большинстве случаев с положительным для нас итогом. Нам стараются помогать, поддерживать — не только в материальном плане, но и морально, что тоже очень важно.
