- В Свердловской области всего два предприятия из почти трех десятков добывают золото способом подземного выщелачивания. Чем отличается эта технология от традиционных?

- Это уникальная технология. То, что мы перерабатываем, по содержанию золота не является рудой в нормальном смысле слова, и при традиционных способах переработки производство нерентабельно. На Маминском месторождении, например, содержание - 0,6 грамма на тонну. Любой горняк рассмеется: при традиционных способах добычи содержание должно быть минимум на порядок больше... Метод подземного выщелачивания дает самую низкую себестоимость в отрасли - около 2 долларов на добычу грамма золота. Прогрессивный метод кучного выщелачивания, используемый "Золотом Северного Урала", имеет себестоимость порядка 5 - 6 долларов, себестоимость добычи россыпей еще выше.

- За счет чего достигается низкая себестоимость?

- Чтобы извлечь золото, нам не нужно никаких подземных выработок, шахт, мощной техники. Мы бурим несколько скважин, через которые закачивается раствор, и одну, через которую он откачивается. Откачанный раствор проходит через сорбент (активированный уголь) и оставляет в нем все, что содержит. Потом мы концентрат высушиваем, доводим до кондиции и отправляем на аффинажный завод. Вот и все. Плюс - у нас нет сезонности, как на россыпных месторождениях: под землей температура одна. Мы не портим ландшафт, за два-три года полностью извлекаем золото с одного участка, потом передвигаемся на другой, рядом. Конечно, под нами реактор, который насыщен веществами, очень вредными для живых организмов. Но он жестко локализован. Поэтому когда все выщелочили, производим рекультивацию: закачиваем и выкачиваем воду, пока она не будет соответствовать предельно допустимым нормам.

- Выглядит как супертехнология. Кроме вас, ее кто-нибудь использует?

- Ее пробовали в Австралии, в США, но там для выщелачивания использовали цианиды. Это идеальный агент, чтобы растворить золото, но очень ядовитый. Поэтому "зеленые" быстро это дело прикрыли.

Мы же впервые не только в России, но и в мире сумели реализовать эту технологию в промышленных масштабах. Я долгое время работал в Средней Азии и знаком со специалистами, которые занимались в Узбекистане добычей урана. Там как раз использовался принцип подземного выщелачивания. В начале 1990-х мы попытались применить тот же принцип на золоте, но вместо цианидов взяли хлор, очень распространенный и относительно недорогой элемент. Попробовали - получилось. Разведка на Гагарском месторождении началась в 1992 году, в 93-м начали строить небольшую опытную установку, в 94-м запустили ее. Конечно, все было непросто. Хлор - это же боевое отравляющее вещество, его два-три раза вдохнул и хватило. На нас наслали много экспертов, и из Госкомиссии по запасам, и из областных ведомств, приняли поначалу очень агрессивно. Логика проверяющих понятна: недалеко от Гагарки находился водозабор города Заречный. Но мы все это прошли. В 1998-м Гагарка начала добычу. С прошлого года промышленная добыча тем же способом идет на Маминском месторождении.

- Почему эту технологию не используют другие компании?

- Прежде всего потому, что она "молодая", инновационная. Чтобы ее адаптировать к конкретному месторождению, нужна большая исследовательская работа. Кроме того, с помощью подземного выщелачивания можно добывать в лучшем случае сотни килограммов в год: для крупных компаний игра не стоит свеч. На Маминском мы планируем выйти на сто килограммов к концу 2003 года.

- Что мешает расширить добычу?

- Планы у нас действительно были большие. Когда мы только начали этим заниматься, образовали холдинг - Уральскую горно-геологическую компанию. Туда входили Гагарское, Маминское месторождения, НПО "Георуд" и ряд других предприятий. Были получены лицензии на мониторинг окружающей среды, разрешения и прочее. Мы ставили задачу распространить этот способ как можно шире. Тогда и в Пермь залезли, и в Красноярск, были договоренности с Благовещенском, Монголией, даже из Китая к нам приезжали. Мы жили этим, составляли клиентам проекты, "подбивали" под них технологию. Но потом все начало разваливаться, люди уходили "ближе к металлу", на добывающие предприятия, и холдинг распался. Центра, где концентрировались наработки, формировались новые идеи, не стало.

- То, что вы сейчас описали, - классический пример инжиниринговой компании, которая берет идею, патентует и занимается разработкой и внедрением технологий для производителя. Суперрентабельный бизнес. Почему у вас не получилось?

- Патент-то у нас был, но где вы видели, чтобы в России соблюдались права на интеллектуальную собственность? Вокруг нас было много специалистов, а для специалиста уловить суть технологии не так уж сложно. Покрутился человек, понял суть - и поехал сам ее внедрять. Сейчас опытные работы по подземному выщелачиванию ведутся на Верхнем Велсе в Пермской области, в Свердловской области недалеко от Артемовского и от Нижнего Тагила, в Башкирии, в Красноярске. В общем, оказалось, что, сидя в холдинге, в российских условиях денег не заработать.

Главный сдерживающий фактор- чехарда с лицензиями

убежден руководитель секции золотодобывающих предприятий Союза металлургов Свердловской области, председатель артели старателей "Южно-Заозерский прииск" Валерий Кольцов

- Какая проблема золотодобывающей отрасли, по-вашему, основная?

- Главный сдерживающий фактор для нас сегодня - чехарда с лицензиями. За два года в области не выдано ни одной лицензии на добычу, между тем срок отработки действующих россыпей не более 5 - 6 лет. Мы звоним, шлем запросы в Министерство природных ресурсов РФ, но никаких подвижек нет. Только недавно неимоверными усилиями прежде всего МПР Свердловской области и областного правительства "продавлено" решение о проведении аукциона на восемь лицензий, хотя в год нам нужно 10 - 15.

- Но для нормальной работы отрасли нужна и геологоразведка, иначе через некоторое время вы все равно останетесь без месторождений.

- Это вторая проблема. С отменой отчислений на воспроизводство минерально-сырьевой базы у нас не осталось источников для финансирования разведки. Пока все держится в основном на областном бюджете, который за свой счет финансирует геологоразведку. Если так пойдет дальше, то лет через пять мы окажемся в ситуации, когда осваивать будет просто нечего.

- Что еще требует безотлагательного исправления?

- Председатель артели старателей "Нейва" Николай Мостовских привел такой пример: заявка на землеотвод в 24 гектара ушла от них в Москву в 1995 году, разрешение на 7 гектаров пришло через семь лет, в 2002-м, в остальном отказали без объяснения причин. Другой пример: недавно подняли ставки за перевод земельных угодий из лесных в нелесные. В цифрах это выглядит так: в прошлом году за перевод 100 га наша компания заплатила порядка 5,5 млн рублей, сегодня за эти же 100 га в этих же районах нужно заплатить уже 16 млн рублей. В общем, большинство проблем отрасли связано с постоянным изменением правил игры и плохим регулированием.

Глобальные изменения в отрасли привели к рекордной добыче

- считает Владимир Альбрехт, заместитель коммерческого директора ООО "Уралдрагмет-холдинг", член совета директоров ЗАО "Золото Северного Урала"

- Конъюнктура на рынке золота очень хорошая, цены растут. По идее, это должно привести к значительным изменениям в отрасли. Так ли это?

- Глобальные изменения уже идут. Если говорить о России, столько, сколько добыто в 2002 году, на территории РФ не добывалось никогда. Кроме того, рост цены ведет к вовлечению в оборот месторождений, находившихся на грани фола с точки зрения рентабельности. Меняется и структура производства. До недавних пор добыча золота в основном велась из россыпных месторождений: 65 - 70% добычи объединения "Уралзолото" в советский период давали россыпи. Сегодня в Свердловской области свыше половины добычи приходится на рудные месторождения. Те же процессы идут в масштабах страны.

- Это обусловлено сырьевой базой?

- Сырьевая база в России сегодня преимущественно представлена рудным золотом. Да, проблемы с рудной базой есть. Вообще в России разведано много месторождений, но таких, которые лежали бы на поверхности, как Воронцовка, немного. Остальные находятся в местах, где не развита инфраструктура, нет жилья, электроэнергии, большие сложности с завозом ресурсов.

- Насколько сильно, на ваш взгляд, повлияли на будущее отрасли изменения в части финансирования геологоразведки в связи с отменой налога на ВМСБ?

- Государство пытается угробить значительный сегмент отрасли, не знаю, умышленно или нет... Сегодня мелкие недропользователи о своей перспективе позаботиться не могут. Даже крупные задумываются, стоит ли вкладывать средства в геологоразведку. А знаете, как финансировалась разведка того же Воронцовского месторождения? Южно-Заозерскому прииску, принимавшему участие в проекте, разрешали до 100% отчислений на ВМСБ направлять на Воронцовку. Компании на других перспективных месторождениях также получали похожие льготы.

- Это средние и мелкие компании. А крупные?

- У них ситуация иная. В связи с ростом цен, насколько мне известно, активизировала геологоразведку в регионе компания Pliser Dome (совместно с Уралэлектромедью), активность проявляет и Полиметалл. Растет интерес к отрасли со стороны иностранных компаний, об этом недавно говорил и председатель совета директоров красноярской артели "Полюс", крупнейшего золотодобывающего предприятия в стране, господин Рудаков.

- И при сегодняшней политике через некоторое время на рынке останутся только крупные игроки?

- Получается, так.